|
Несмотря на то что чаще всего воспоминания представляются нам фотографиями, четкость которых со временем теряется, мы знаем, что факты прошлого легко реконструировать и исказить. Поэтому люди постоянно создают свои собственные воспоминания, а также манипулируют воспоминаниями других. Допустим, при обследовании места преступления полицейский спрашивает свидетеля, не видел ли он здесь красную спортивную машину (такой машины на самом деле не существовало). Позже при даче свидетелем показаний может вполне оказаться так, что свидетель отчетливо помнит красную машину, проезжавшую мимо. Как я уже упоминал, дифференцированный пересказ события может повлиять на искажение воспоминаний. Возьмем другой пример. Информация о состоянии своего здоровья очень легко искажается в памяти. Например, в ходе одного эксперимента участники подверглись тесту на уровень холестерина, а затем через один, три и шесть месяцев они прошли тесты на воспоминания. Респонденты (89 %) точно называли свою категорию риска, и воспоминания об этом параметре не изменились со временем. Однако большинство участников неправильно называли свой в два раза уровень холестерина (людей, которые его занизили, было больше, чем тех, которые завысили). Точно так же происходит и с повседневными воспоминаниями: о себе люди легче запоминают что-то хорошее, чем плохое, данные о других обычно остаются объективными. Мы можем создавать и абсолютно фальшивые воспоминания: «Моя память настолько хороша, что я даже помню события, которых не было». Приведу яркий пример из своей жизни. В течение многих лет я рассказывал историю о том, как в 1968 году отправился в гарвардскую библиотеку за книгой, опубликованной государственным департаментом в 1948 году, соавтором которой был мой отец. В ней раскрывались подробности процедуры денацификации, которая отличалась от того, что происходило в Нюрнберге: это была сложная система дифференцированных действий. Однако такой книги не существует, ничего из указанной информации не является правдой. Но я действительно тогда отправился в библиотеку и нашел книгу, соавтором которой был мой отец. Однако она была издана в 1943 году и является небольшим экскурсом в структуру нацистских организаций на оккупированных территориях. Она едва ли могла служить началом новой истории Германии, но разве это не замечательный пример возникновения фальшивых воспоминаний? Я добавил к этой истории несколько штрихов. Мне нравилось говорить, что я никому не верю, включая самого себя, а поэтому отправился в библиотеку, чтобы посмотреть, была ли эта семейная история правдой. Но там я понял, что даже «семейной истории» об этой книге не существовало – она всего-навсего фальшивый плод памяти (с течением времени к истории добавляются новые детали, которые затем становятся частью воспоминаний). — 104 —
|