МЕДИЦИНА

Более загадочной в диалоге лекаря и визитёра является фигура пациента. Как жило пришлое существо, что у него стал загнивать рот? Может он пребывал в снегах, и на него накатила цинга? Может сбежал из гетто, лепрозория или из пещеры? Почему, живя в современном обществе с пра­ви­льны­ми взглядами и развитой медициной, он покрылся язвами?

Если взгляды, медицина и общество способствуют наше­ст­вию гнили, то их нельзя называть правильными. Их следует искоренять путём замены на приемлемые, людосберегающие. Вывод из вечного единоборства сторонних врачевателей с жертвенными больными очевиден: заболевшему такой помо­щи, которая действительно помогает ожидать неоткуда. Зна­чит, нужно самому обеспечивать себя же. „Счастливее всех тот, кто не зависит от других” – Цицерон.

Анализировать устоявшееся отношение медицины к забо­ле­ваниям ротовой полости нет смысла, поскольку при обилии методик воздействия, инструментов и лекарств практическое излечение сводится к применению щипцов, буравов, дрильбо­ров, скальпеля и прочих приспособлений для иссечения и формирования только тех тканей, которые ещё сохранили те­лесную прочность. Там же, где очаги дошли до разложения: „Извините, мы лечением не занимаемся. Вот приведите свою гниль в порядок, тогда приходите, и мы вырвем всё, просверлим всё, запломбируем всё и улыбнём вас своей незаменимостью.”

Пациент снова оказался брошенным. Сначала самим собой, потом иллюзией помощи и, наконец, миражом излечения. В са­мом деле, если уже язвы добрались до щёк, в которых вроде бы даже нечему заболевать, то грамотности врача вполне до­статочно для понимания того, что ремонту следует подверг­нуть всё тело, весь организм, что не под силу ни самому страдальцу, ни тем более посреднику. Так две стороны одного заблуждения пришли к равновесию. Те, кто якобы лечит, сми­рились с невозможностью излечения, а больные, пройдя кру­ги мучений, уживаются с бедой, вяло отбиваясь от обострений.

Благодаря поразительным успехам науки и по сей день нет сколько-нибудь приемлемых приёмов борьбы с пораже­нием органов ротовой полости. А между тем следовало бы заметить, что все неприятности начинаются с явных примет воспаления. Сначала возникает покраснение, оно сменяется опухолью, затем повышением температуры и, наконец, всё пронизывается болью с одновременными ослаблением или по­терей организменной функции. Можно прочитать сотни книг, но так и не выяснить в чём же суть воспаления?110 Почему оно не развивается на трупе и не происходит также на плоти, пол­­ностью подконтрольной сознанию.95 Казалось бы, если это моле­куляр­ный, клеточный, системный или телесный процесс, то в обоих случаях среда для его проявления сходная, т.е. материальная, значит и последствия должны быть похожие. Но вот поди ж ты: состав объекта одинаков, а на трупе во­спаления нет, в то время как на живом человеке с таким же набором веществ, как на трупе, воспаление есть и способно изменяться в широких пределах от бурно протекающего до вовсе не проявляющегося. Между этими двумя состояниями плоти различие в том, что трупная плоть сознанием не управ­ляется совсем, а плоть живого существа организуется его же сознанием. В зависимости от силы воздействия сознания на тело, оно может значительно изменять свои свойства от пол­ного разложения под напором деструктивных факторов до полного их игнорирования. Потому при воспалительных про­це­ссах, безусловно, важным является состояние плоти, но ка­кой бы она ни оказалась фактически, её реальный ответ на угрозу определится всё же участием сознания в конфликте плоть-патологический агент. Медицина такую зависимость не только не учитывает, но даже не подозревает о её наличии. Потому-то врачевание насчитывает столько видов воспаления, сколько имеется анатомических структур, т.е. беспредельное.