МЕДИЦИНА

С одной стороны онтореи находится пища, а с другой сто­роны – потребитель этой пищи, т.е. конкретный орган. Значит, онторея для всякого органа является его окружающей средой. От того, какой она окажется, зависит судьба органа. Он со всем своим наполнением относится к своей части онтореи точ­но так же, как человек с человеческими потребностями относит­ся к земной атмосфере. Ст?ит только задымить вулкану или саранче уничтожить пшеницу, как человек становится на грань выживания. Так и орган: всякое нарушение проницаемости онторейного слоя обрекает его на голодание, отравление или перерождение. И тем не менее, сама онторея, как особо не­повторимая и единственная структура организма, определяю­щая здоровье человека, науке до сих пор неизвестна. Если же изучить её с учётом развития, комплектности, составности и личного времени, то большинство болезней просто исчезнут, ибо устранится та среда, которая повинна в проду­цировании всё новых и всё более тяжких современных болезней. Меди­цина станет иной. Вместо равнодушного ожидания загнива­ния тела и последующих лекарственных танцев над потухшей плотью впервые осознается необходимость и заинтересован­ность в обеспечении равновесности человеческой сущности за счёт придания её бытию осознанного статуса.

Как же работает онторея? Её функция разъединения орга­нов состоит в том, что сосуды: артерии, вены и лимфатические как бы они ни ветвились в теле непременно закончатся в он­торее в виде капилляров или венул. Ни одно, даже самое ма­лое ответвление сосуда, не может пройти её насквозь и оказа­ться за пределами слоя то ли со стороны пищеварительного тракта, то ли со стороны органа. Всё, происходящее в пище­вой части организма, непременно отобразится в онторее.

Значит, пищевая кашица, попав в кишечник, пройдёт сна­чала внутреннюю слизистую поверхность кишки, встретится там с артериальным сосудом и через его поры попадёт внутрь сосуда, где подхватится потоком крови и разнесётся ею во все участки, омываемые кровью. Практически оказывается весь онторейный слой пропитан кровью, а следовательно, и питате­льными веществами. На этом заканчивается участие человека в делах своего тела. Всё, что он мог сделать для себя, и всё, что в действительности было сделано им, принесено кровью в онторею. Человек, как общая структура по отношению к сво­им частям, вложил все свои воззрения и способности в прине­сенные пищевые ресурсы. Теперь у него нет никакой власти над им же сотворённым продуктом и в этом состоит его сво­бо­да. Он же был вправе внести в питательные вещества любое своё понимание дальнейших действий частей и он воспользо­вался этим правом, создав еду именно такую, а не иную. И по­скольку еда готовилась под управлением сознания едока, то такая еда, будучи средством насыщения, является вместе с тем и каналом связи для передачи причинных предпочтений развития. Кто и как распорядится такой едой, общему управ­лять не дано, как не дано людской атмосфере указать челове­ку, какой именно фрагмент воздуха ему следует вдохнуть сию минуту, какую воду проглотить и каким плодом насытиться.