МЕДИЦИНА

Из того, что вспенится при случайных химических бата­лиях, некоторые составляющие просочатся в кровь и будут восприняты в качестве какой-то пищи. Неопределённость со­с­­тава еды обозначит размытую передачу причинных указаний для дальнейшего развития органов и их составляющих клеток. Такая размытость указаний, исходящих от общей структуры, оставляет органу свободу уже собственных действий. Ему на­до бы искать свою предначертанную линию роста, но для та­кого поиска не из чего выбирать, ибо в окружающей среде орга­на по вине загрязнённого человека не оказалось необходимых питательных веществ. В агонии удушья орган начинает лихо­радочно спасать свою жизнь. Он потребляет из среды не то, что надо, а то, что имеется, т.е. ядовитые включения гниющей еды. В результате орган перерождается в сторону соответствия отравной пище. Люди же в это время с гордостью за свою об­ра­зованность диагностируют рак, лимфому, дуоденит, колит, проктит, язву, лимфому и далее по обширным страницам эн­ци­клопедии болезней. Можно ли хотя бы надеяться на обре­тение здоровья, если оно не заложено в структуру сущности? Такое немыслимо. Раньше, до эпохи массового помешатель­ства, связанного с умышленной порчей продовольствия, по­нимали трудность получения качественного пищеварения да­же при естественных продуктах, потому включили в обиход большое число нормализующих периодов типа постов. Теперь же сняты всякие ограничения в отравлении себя пищей. Резу­льтат отражён во всё той же толстой энциклопедии. Врачу не под силу заниматься больными, поскольку на запоминание бесконечного перечня лекарств, названия болезней и методик лечения расходуется вся его творческая потенция.

Та слизистая оболочка, которая хоть как-то извест­на ме­ди­цине, на практике не воспринимается всерьёз. Даже при её явном нарушении при образовании язвы лечебное насилие направляется на орган в надежде вызвать такие изменения в нём, которые вынудят его же восстановить свою поверхность. При таком подходе язвы превращаются в пожизненную беду, а врач получает вечного кормильца. Если бы лекарь даже на пределе своего рвения возжелал бы вдруг лечебным участием устранить саму язву, он это сделать не сумел бы, поскольку в его понимании отсутствует сам изъязвлённый орган. Известно возражение хирургов, дескать, какая ещё оболочка, да к тому же слизистая? Сколько мною вспорото животов, но там, кро­ме дерьма, ничего нет!87 Да, действительно, слизистая обо­лочка в любом месте организма везде выглядит по-разному. Она может быть весьма заметной, как например, в желудке, во рту или носу, или же выглядеть как тонкая поверхностная плёнка, окутывающая почки или печень, но она есть повсюду и весьма решительно вмешивается в судьбу всего организма. Но даже если бы врачи прониклись важностью той оболочки, которая фигурирует в медицинском понимании, то большого изменения во взглядах на болезни не произошло бы. Почему? Да потому, что употребляя термин слизистая оболочка врачеб­ная наука подразумевает слабый материальный отблеск важ­нейшего сост?вного органа, т.е. не сам орган, а только его не­которую вещественную форму. Ранее было показано, что так называемая оболочка – это вовсе не оболочка, а самостоятель­ный орган в виде пространственной структуры, разъединя­ющей все без исключения части тела. Но этот же орган явля­ется и объединяющим все без исключения части тела. Таким образом, он выступает в двоякой роли: и разъединяющим, и объединяющим. Все элементы тела погружены в него как иск­ры салюта в воздух. В организме других таких или похожих структур больше нет. Ввиду исключительности этого объ­еди­няюще-разъединяющего органа ему ранее было присвоено личное название – онторея. Слизистая оболочка – это одна из составляющих онтореи. Причём, если медицина считает на­ли­чие оболочки только с одной стороны органа, граничащей с внешним пространством, то при более вдумчивом рассмот­рении таких оболочек оказывается две – по одной на каждой поверхности общего пространства. Эти две оболочки образу­ют фактически ту ранее воображаемую трубку, о которой шла речь выше. Но даже такая трубка является неполным нагляд­ным образом онтореи. Лучшим приближением к нему послу­жит объёмная податливая непрерывная масса, в которую, нигде не соприкасаясь между собой, погружены органы. Получается, что к органу нельзя добраться непосредственно. С какой бы стороны ни подойти, сначала надо преодолеть слой он­тореи: похоже на пример помидора, окутанного слоем поролона.