«Лекарь неизбежных зон»
Мужество в предусмотрительности.
Еврипид
Под сенью добра
Любая болезнь не красит, сколиоз тем более. При этом страдает не только тело, но и душа. Человеку «не такому, как все» неуютно среди обычных людей. Вот как писал граф Сен-Симон о маленьком герцоге Бургонском: «Этот принц никогда не чувствовал себя таким, каким был, из-за своего сложения, к которому не мог привыкнуть. Это была слабость, которая заставляла быть особенно внимательным и деликатным с ним и причиняла большие заботы людям, которым поручено было при помощи одежды и прически маскировать природный недостаток, сколько было возможно, но так, чтобы он не заметил, что они видят то, что было очевидно само собой».
Деликатность придворных по отношению к дофину заслуживала бы самой высокой похвалы, если бы не была столь нарочитой. Желание подчеркнуто не замечать, как тонко выразился Сен-Симон, «природный недостаток» герцога Бургонского делало его еще более заметным. Принц страдал от чрезмерной тактичности точно так же, как нищий Квазимодо от неприкрытого хамства. С бедным звонарем собора Парижской Богоматери никто особо не церемонился.
«… – Это Квазимодо, горбун! – закричали все в один голос. – Квазимодо кривоногий, Квазимодо одноглазый!
Видимо, у бедного малого не было недостатка в прозвищах.
– О, противная обезьяна!
– Дьявол во плоти!
– О, мерзкая харя!
Один школяр, кажется Робен Пуспен, подошел поближе и расхохотался ему прямо в лицо…»
Снова мы вернулись к двум постоянным персонажам этой книги – принцу и нищему. Куда ж от них денешься. Ведь их пример – другим наука. Как бы ни баловали его, горбатый хромой мальчик-дофин был несчастнейшим из смертных. Нищий «король уродов» Квазимодо – тоже. Сколиоз поставил знак равенства между двумя такими социально разными людьми, уравняв их физические и моральные страдания.
Увы, и спустя несколько веков тема сопереживания и тактичного отношения к больным сколиозом, особенно тяжелыми его формами, по-прежнему актуальна.
Вот рассказ одного из моих пациентов.
Из истории болезни
«Так случилось, что в детстве я рано лишился родителей, они погибли в автокатастрофе. Воспитывался у тетки, и за своими заботами она не очень-то обращала на меня внимание: учится, напоен, накормлен – и ладно. Но однажды, когда мне было уже лет двенадцать, даже она заметила мою сильную сутулость. Сначала делала мне замечания, называла «горбатым», иногда применяла испытанный в таких случаях метод – шлепала по спине.
Но даже это «сильнодействующее» средство не помогало.
Пошли к врачу. Старый опытный доктор развел руками – тяжелый сколиоз. Прогноз неблагоприятный, может остаться горб. Я долго отказывался верить в такой исход. Носил одежду свободного покроя, чтобы скрыть свою уродливую спину. Перестал общаться с ребятами – боялся, будут дразнить. И действительно, обзывали, смеялись надо мной. Друзей у меня не было…
Но у каждой медали есть оборотная сторона: я мало гулял, зато много читал. Легко поступил в Физтех. Учился лучше многих, хотелось быть хоть в чем-то первым. И это оценили. Я получил грант для одаренных студентов. Уехал на стажировку в Америку. Сейчас я известен в России и за рубежом, у меня серьезные научные труды, но… Я по-прежнему один. Близких отношений так ни с кем и не сложилось. Мне больно замечать в глазах других людей жалость к себе. В общем, несмотря на ученые степени, признание, деньги, я больше всего на свете хотел бы быть таким, как все…»
Горькая исповедь. В этом случае, как и в историях с маленьким дофином и нищим Квазимодо, комплекс неполноценности, развившийся из-за сколиоза, осложнил человеку жизнь сильнее, чем последствия болезни. Как придворная лесть оказала дофину плохую услугу, так и «заботливая» родственница, всячески унижая мальчика, убила в нем доверие к людям.
В цивилизованных странах инвалид во всем, кроме своей болезни, – такой же человек, как и все. Он учится, общается с друзьями, женится. Его болезни – не повод для социальной изоляции.
В той же Италии, где я часто бываю, инвалиды «рассекают» на электромобилях, опередив в этом здоровых сограждан.
Весь мир знает гениального американского ученого Стивена Хокинга, тоже, кстати, физика-теоретика. Этот человек, кроме деформации позвоночника, страдает еще и прогрессирующей мышечной дистрофией. Из-за тяжелой болезни он прикован к инвалидному креслу, у него действует всего один палец на руке, с помощью которого он управляет всеми системами жизнеобеспечения своего организма. Глубокий калека занимается научными исследованиями, читает лекции, выступает в телепередачах. Он социально адаптирован, потому что окружающие отдают приоритет его мощному интеллекту, а не внешним данным.
К сожалению, в нашей стране пока еще до конца не сформировалось гуманное отношение к людям с физическими недостатками. Такой человек страдает не только от жестоких последствий болезни, но и от отношения окружающих. Общество как бы старается отгородиться от инвалидов. В лучшем случае интерес к больным людям проявляется в форме сочувственного любопытства, из-за которого так переживает молодой ученый, в худшем – в оскорбительных замечаниях, подобных тем, что звучали в адрес несчастного Квазимодо.
Радует одно: в последнее время проблемы больных людей наконец-то перестали замалчивать, я надеюсь, что и у нас такие люди постепенно перестанут испытывать душевный дискомфорт.
Еще древние учили: у врача есть три оружия: слово, растения, нож. «Слово» – на первом месте. Психологическая установка на преодоление недуга для больного не менее важна, чем лекарства и скальпель. Подобный метод так и называется – «позитивная психотерапия».
Как вести себя с ребенком, больным сколиозом?
Я бы определил это отношение как разумный оптимизм. Всячески подчеркивайте достоинства ребенка. Это поднимет его самооценку. Он не должен считать, что хуже других из-за того, что у него одно плечо выше другого, а спина не такая прямая, как у приятелей.
Конечно, не следует постоянно обращать внимание на его кривизну, но и делать вид, что ничего не происходит, тоже не надо. Психологическая установка должна мобилизовать физические и моральные силы на длительное и порой неприятное лечение, укрепить больного в мысли, что исцеление во многом зависит от него самого.
Если врач уверен, что деформация не будет увеличиваться, можно внушать ребенку, что он здоров. Это избавит его от многих комплексов. Часто небольшое искривление удается устранить с помощью корригирующей гимнастики, методами мануальной терапии или какими-то ортопедическими приспособлениями (корсеты, корректоры осанки). Цена такого оптимистического прогноза очень высока – ребенок получает установку на жизнь практически здорового человека.
Если сколиоз вызвал значительную деформацию, уродующую фигуру, то и это не повод для отчаяния.
Мне часто пишут такие больные: «Как жить дальше с этим уродством?» Подобные полные отчаяния и безысходности письма меня, по правде говоря, поражают. Откуда такие примитивные представления о первородстве тела над духом? Ведь это противоречит любым законам – и божеским и человеческим. Не зря же сказано: «Тело немощно, дух же бодр».
Согласен, искривленная спина не красит. Такая девушка не сможет позировать для статуи Венеры или дефилировать на подиуме, а парень вряд ли затмит Тарзана. Но есть же и другие профессии, кроме манекенщиц, стриптизерш и натурщиц.
Культ здорового тела – это прекрасно. Но не в ущерб духовной красоте, доброте, таланту. Как сказал Заболоцкий, что важнее: «сосуд, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде»? Я уверен, все-таки содержимое «сосуда». Красота радует глаз, а доброта – душу. Я уже писал в этой книге о горбатой девушке, сердечность которой покоряла многие сердца.
А талант и труд? Эти качества тоже не зависят от телесного совершенства. Вот об этом и надо говорить ребенку, больному сколиозом. Учить его не сдаваться, добиваться того, к чему лежит душа, имеются способности.
В жизни есть множество примеров успешной карьеры и личного счастья людей, страдающих тяжелейшими заболеваниями.
У великого канадского пианиста Глена Гульда была тяжелая деформация позвоночника, но разве от этого он менее велик? А упомянутый физик-теоретик Стивен Хокинг, давший миру множество великих идей? Мир еще больше восхищается им, зная о его неизлечимом недуге. И разве телесное уродство Тулуз-Лотрека помешало ему стать знаменитым художником?
Кто-то скажет: «Ну, это исключения, гениальные одиночки». А если нет выдающихся способностей, чем тогда компенсировать свое несовершенство? Мне в форум писала простая девочка-подросток, больная тяжелым сколиозом. Она с непередаваемым юмором рассказывала о своих невзгодах, болях, повторных операциях, о том, как учится в промежутках между больницами.
Я несколько лет переписывался с ней, и в конце она мне рассказала, какой отличный парень в нее влюбился и что скоро она будет матерью. Думаю – прекрасной.
Сервантес писал, что, если добро станет деревом, многие придут под его тень.
«Идеалист…» – поморщатся реалисты. Возможно. Но я думаю, даже отъявленные скептики были бы не прочь укрыться под сенью добра.
— 19 —
|