|
Такие интерпретации (я бы назвал их глобальными) означали не столько наблюдение, сколько предупреждение: «Если хочешь со мной работать, лучше прекрати.» Отказ от манипуляции был для Перлса неписаным законом, выходящим из требования аутентичности, которая была сама собой разумеющейся в способности пациентов реагировать. Или, по крайней мере, он так устанавливал во время набора на курсы. Его работой было вывести из пластов личности до уровня взрыва, но начальной стадией работы — на этапе абстрактных игр — он считал элементарный шаг, за который пациент должен был ответствен: «Чтобы работа была успешной, мне нужна крошечка вашей доброй воли. Сам я ничего для вас не сделаю, самоуверенный вы мой». «За это короткое время я не раскрою вам, что вы тот самый отравитель, который оставит меня хромым и истощенным». «Если вы столь искушенный охотник, который сосет меня своими "невинными" вопросами, кусает, ждет, пока я ошибусь, чтобы оторвать мне голову, то я позволю себя кусать, но от ловушки уйду». «Если с улыбкой Моны Лизы вы пытаетесь скрыть от меня свое несокрушимое "Я лучше знаю" и хотите вывести меня из терпения, то я скорее усну.» «Если вы "псих ненормальный", то я перестану подыгрывать и спорить с вами. Нельзя же так». Проявления манипуляции, которые в основном направляются индивидом на самого себя, более незаметны, чем в межличностных играх. Так, терапевт лучше чувствует отталкивание и притяжение, молчаливые притязания или задабривания, которыми хотят ограничить его свободу или вывести его из равновесия. И все же самоманипуляция является, наверное, тем самым фактором, который выделяет настоящую практику континуума осознанности от фальши, или от псевдопрактики, которую «хороший пациент» может проводить очень долго без существенных результатов. Такие способы управления потоком переживаний превращают сам континуум осознанности в игру, в которую играют просто по правилам. Результатом может стать длинное перечисление объектов в контакте, отрывков физических ощущений, звуков и т.д., скорее напоминающие изобретательство, чем самореализацию. То, что происходит в подобных примерах, объясняется уравнением правила «выражай свои переживания» с «опиши ощущения», где последнее лишь внешне кажется тем же самым. Данный вопрос можно прояснить, если обратиться к экстремальному примеру: индивиду поставлена задача детально описать его визуальное восприятие. Результатом такого предприятия может стать целый каталог впечатлений, годный, может быть, для специфической экспериментальной цели, но не обязательно ведущий к самоосознанию. То же самое может быть верным и для формулировки впечатлений другой чувственной окраски: обоняния, кинестетики и др. Некоторые пациенты на самом деле делают нечто не очень отличающееся от снования назад-вперед от одних предметов к другим. Разница между выше означенной задачей и практикой континуума осознанности в основном в двух факторах: первый — это вопрос самосознания, второй — вопрос отношения. Прокомментирую оба. Одно дело, когда пациент начинает перечислять воспринимаемое, не осознавая, это его собственные действия: «Я перечисляю то, что воспринимаю». То есть то, что непосредственно воспринимается, что для него совершенно очевидно, но вместе с тем столь же непостижимо, как его собственное лицо. Если бы он смог осознать свои, чувства и действия, его рассказ мог бы быть таким: — 58 —
|