Гештальт-терапия: Отношение

Действие в противовес манипуляции (собой или други­ми) воспринимается как движение изнутри, а не как наме­рение найти внешние стандарты скрыто (как «обвинитель») или явно. В тех пределах, где мы себя иден­тифицируем (и называем «Я») с функцией самоманипуля­ции, мы можем испытывать подобное действие, как нечто такое, что производится не нами, а само по себе.

В Гештальт-терапии слово «Это» считается грязным, поскольку часто используется вместо «Я» или «Ты» для того, чтобы избежать прямого выражения или ответствен­ности. В Гештальт-терапии мы обычно говорим не что «Это» случилось, а что «Мы» сделали. Однако употребление термина «Это» может быть совершенно правомерным в при­ложении к моментам особой спонтанности, здесь «Это» ста­новится термином, наиболее выражающим качество переживания такого действия. Художник чувствует, что работа получается как бы сама по себе, писатель замечает, что характеры начинают жить самостоятельно, у танцора появляется «вдохновение». Уверен, что Перле, несмотря на всю свою настойчивость в избежании в своем словаре слова «Это», согласился бы с таким исключением, поскольку на своих курсах по рисованию он часто говорил: «Не думай, не спеши, следи за кончиком кисти, это само получится».

На техническом уровне идея отказа от манипуляции находит выражение в качестве других запретов в практике континуума осознанности. Поскольку для вербализации переживания момента мы должны быть открыты моменту и тому, что в нем, а не собственной его трактовке. Способ, которым производится манипуляция во время упражнения континуума осознанности может базироваться на самома­нипуляции или на манипуляции другими (терапевт, груп­па) , хотя в конечном итоге это одно и то же.

Манипуляция другими, которую можно также пони­мать как самоманипуляцию, направленную на манипули­рование другими (как, например, в выражении: «И ты мне улыбнись — и мне станет хорошо»), представляет собой полной набор «игрового» поведения. «Игра» всегда задейст­вует надежду на достижение цели, ее можно рассматри­вать, как манипуляцию во имя будущего, а не как акт выражения.

Перлс видел игры как внешний пласт личности: «Дутый пласт», «Пласт Эрика Берна или Фрейдов пласт,» — вся­кий раз, когда он сталкивался с такими играми, он либо их прекращал, либо (как исключение своему правилу) интер­претировал: «Ты играешь беспомощно», «Ты играешь как глухой на рояле», «Скольких терапевтов ты замучил, пока добрался до меня?», «Ты порешь чушь».