|
В группе снята всяческая табуированность на тему наркотиков. Причем в группе опыт взаимодействия с наркотиками часто становится линейкой для признания самоценности: “Так он не настоящий наркоман, он всего год кололся. Вот я уже пять лет на игле.” Из чего и формируется соответствующая манипуляция: “Мне нужно больше, я больше наркоман!”; “Я настоящий наркоман, вот попробуйте со мной справьтесь.” 5) Я не встретил ни одного наркомана “одиночку”. У каждого из них в достаточной степени есть место, человек (мать, жена) у которого он может получить деньги пищу, удовлетворить инфантильную потребность в заботе. В половине случаев причиной для начала терапии являлось требование родственников, их угрозы прекратить оказывать поддержку. Наркомана чуть ли не за руку приводили в центр. С другой стороны мне, опять таки же, не известны случаи, чтобы наркомана в действительности лишали такой поддержки. Можно говорить об очень устойчивом симбиозе: наркоман - “родственник” (исполняющий роль родственника). 6) Примечательной особенностью наркомана является чрезвычайная ранимость. Появление во взаимоотношениях малейшей фрустрации (несогласие с его точкой зрения, предложение сделать что-либо новое, найти компромисс и т.д.) приводит к эмоциональным срывам, агрессии, депрессии. У наркомана необычайно высока чувствительность и утомляемость. При групповой работе адекватность и гибкость сохраняется не более чем 30 - 40 минут, затем, как по команде “старт” следует серия срывов всевозможной конфигурации: раздражительность, сонливость, безразличие к работе и пр.: “У меня заболела голова.”, “Какая-то все скучища”, “А может в следующий раз продолжим”, “А сам то ты наркоман, чтобы заниматься нашими проблемами, знаешь ли ты нас?” и т.д. и т.п. — 7 —
|