Квота, или Сторонники изобилия

Но в отличие от былых времен это теперешнее состояние длилось недолго и все к утру как-то сглаживалось: только эгоисты или слишком равнодушные люди могут, ежедневно принимая участие в жизни огромного предприятия, не разделять принципов, на коих оно зиждется. И Флоранс постепенно стала смотреть на все глазами Квоты: «Конечно, это Катоблеп. Но мы уже сожгли все корабли. Теперь, чтобы не пойти ко дну, необходимо создавать новые потребности в более быстром темпе, чем удовлетворяются старые. Иного выхода нет. А ваша задача, Флоранс, следить за тем, чтобы наши психоаналитики не преступали разумных границ».

Первое время Флоранс упорно пыталась держаться в намеченных рамках. Но вскоре требования рынка вынудили ее пойти на небольшие уступки. А еще позже ей пришлось свести свои требования к минимуму. Пока наконец она не поняла, что стремится к недостижимому идеалу, и отказалась от него совсем.

И одновременно чувства Флоранс в отношении Квоты претерпели глубокие изменения. Ее с самого начала и влекло к этому человеку и отвращало от него. Но с тех пор, как ей удалось подавить в себе то, что возмущало ее в Квоте, осталось лишь преклонение перед ним, слепая вера в него. Достаточно Квоте было сказать одно слово, и она подарила бы ему свою любовь. Но он, к чести своей, не воспользовался ее чувствами, чтобы привязать Флоранс к себе еще более крепкими узами, нежели деловые. Но, возможно, это было его очередной уловкой: дойдя до определенных границ, неразделенное чувство, обычное усердие, рабочий пыл приобретают окраску слепой преданности, а то и обожествления любимого человека. Вскоре Флоранс стала его самой верной, самой деятельной помощницей. За короткий срок в ней заглохли последние ростки критического мышления, которое некогда заставляло ее так яростно бунтовать против Квоты.

10

Способность критически мыслить вернулась к Флоранс гораздо позже, только после того, как она стала свидетельницей многих событий.

По правде говоря, в первые же месяцы работы на новом посту Флоранс обнаружила, что Квота и его система одержали отнюдь не такие уж крупные победы, как ей это показалось сначала. В Тагуальпе существовала значительная группа промышленников, упорно сопротивлявшихся нововведениям. Хаварон был безоговорочно в руках Квоты и фирмы «Бреттико». Но в провинции, желая противостоять их господству, промышленники объединились в картели. Во главе их стоял Спитерос, которого вскоре после появления Квоты изгнали из «Фриголюкса», перекупленного Бреттом.

Эта коалиция упрямых промышленников вела противоположную Квоте политику. Таким образом она надеялась со временем если не одержать победу, то хотя бы нейтрализовать враждебную систему. Так, Квота видел будущее фирмы «Бреттико» в фактически ничем не ограниченном расширении производства и надеялся таким путем добиться ее процветания. И пока он наводнял Тагуальпу промышленными товарами, Спитерос и иже с ним ограничивали в своем секторе выпуск товаров широкого потребления, строго следили за тем, чтобы их количество не могло удовлетворить спроса. Спитерос считал, что рано или поздно они победят в этом состязании, что их разумная умеренность поможет найти экономическое равновесие, а бешеная гонка Квоты, по их утверждениям, наоборот, подрывает самые основы экономики, граничит с безумием.