Метаэкология

Изменилась сама концепция первородного греха, ставшего результатом успешных происков дьявола, который основал царство свое в теле человека, оставив богу лишь душу. Тем самым было нарушено единство системы личности, превратившейся в арену борьбы добра и зла.

Новый смысл приобрело и наказание. Секта ессеев, называвших себя «детьми света» (в отличие от всех прочих — «детей тьмы») была своего рода форпостом зороастризма на берегу Мертвого моря. Иоанн Креститель вышел из ессеев или близкой к ним секты. В Кумранских пещерах сохранились гимны, в которых, в частности, сказано:

Ты сотворил нечестивых,

Чтобы на них излить Свою ярость,

От чрева Ты предназначил

Ко Дню Истребления их!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И замысел Твой сокрытый

От века их предназначил

К свершенью судов великих

Над ними — воочию всех!

Итак, нечестивые специально созданы, чтобы их судить и наказывать для устрашения. И проблема, как полагал Жан Кальвин, сводится к тому, чтобы их своевременно распознать. Хотя последовательная бивалентность — равенство сил добра и зла — считалась манихейской ересью, даже гонитель манихеев Августин недалеко ушел от заблуждений своей юности. Изложенная им в трактате «О граде Господнем» всемирная история представлена как становление божеского царства («града») добра в постоянной борьбе с дьявольским царством зла.

В основе этих представлений лежит диалектическая идея единства противоположностей: раздельное существование добра и зла невозможно, как не может быть Христа без Антихриста. Следовательно, решительная победа добра над злом означает уничтожение того и другого. Последняя битва Христа и Антихриста — это конец света.

Приверженность бивалентной схеме объясняется ее огромной силой воздействия на человека, который оказывается в эпицентре вселенской борьбы. Линия фронта проходит через его душу. Он бросает свою жизнь на чашу весов, от его поступков зависит победа той или иной партии. Он ангажирован, нужен, он существует.

И как земля отражает небо, так земная борьба отражает метафизическую (и наоборот). Этот мир расколот подобно тому миру. Христианский мир противостоит миру мусульман. Средневековье проходит под знаком этого противостояния — и тыловых боев с «пятой колонной» дьявола, еретиками. Максима о любви к врагам, конечно же, не относится к врагам Господа нашего (даром, что сам он считал себя спасителем всех, а не только «наших»). Возрожденческий гуманизм очень скоро дал трещину и уже в XVI в. утонул в крови гугенотских войн.