Метаэкология

Метафизика, таким образом, не только рационализирует, но и поддерживает чувство экзистенциальной вины, придавая ему достоинство и масштабность. В частности, христианская религия добивается этого, предлагая такой нравственный идеал, который обычному человеку заведомо не по плечу, так сказать, поднимая планку выше человеческих возможностей. Человек не способен во всем следовать новому завету и от этого постоянно испытывает чувство вины.

Знаток Средневековья И. Хейзинга отмечает (в «Осени Средневековья»), что в то время люди, даже вполне благополучные и удачливые, чувствовали себя глубоко несчастными. Наверное, потому, что «человек стремится на земле к идеалу, противоположному его натуре. Когда человек не исполнил закона стремления к идеалу..., он чувствует страдание и назвал это состояние грехом. Итак, человек беспрерывно должен чувствовать страдание, которое уравновешивается райским наслаждением исполнения закона, то есть жертвой. Тут-то и равновесие земное. Иначе земля была бы бессмысленна».

Этот отрывок из записной книжки Достоевского (опубликованный Б. Вышеславцевым) показывает, до каких высот может поднять метафизика довольно низменное по своему происхождению чувство. Не бог наказывает — оставим это заблуждение на совести древних пророков, видевших в боге всего лишь строгого хозяина. Человек сам себя наказывает страданием за несоответствие своей натуры нравственному идеалу и сам себя вознаграждает блаженством за преодоление своей натуры.

Иов

Для древнего человека активная жизненная позиция, как мы уже упоминали, заключалась в постоянном испытании судьбы, себя, других людей и даже богов (так Тантал, желая испытать всеведение богов, пытался скормить им собственного сына Пелопа; такая «рационализация» отошедших в прошлое человеческих жертвоприношений весьма характерна для гомеровского периода). В Библии эти отношения перевернуты. Не человек испытывает бога, а бог — его, что предполагает за человеком гораздо больше свободы воли, чем допускали древние греки. Идея нравственного испытания, происхождение которой, вероятно, связано всего лишь с принятой в то время проверкой преданности раба (клявшегося, положив руку под «стегно» хозяина), приобрела, таким образом, огромное этическое значение, отделив иудейско-христианский мир от языческого. Возникает — и сохраняется в христианстве — трактовка жизни, земного пути как испытания, которое может быть индивидуальным или массовым, национальным, общечеловеческим.