Криптономикон

Рэнди произносит фразу механическим голосом, как телетайп, выдающий прогноз погоды. Наступает пауза.

– Это позволяет восполнить кой‑какие пробелы, – говорит наконец Том.

– Что ты подумал, когда ФБР устроило обыск в его хижине? – спрашивает Кантрелл. К нему вновь вернулась способность улыбаться.

– Не знал, что и думать, – отвечает Рэнди. – Помню, смотрел в новостях, как федералы выносят из шалаша коробки с вещественными доказательствами, и думал, что в этих бумагах есть и мое имя. Но в ходе следствия оно так и не всплыло.

– ФБР на тебя вышло? – спрашивает Том.

– Нет. Думаю, они просмотрели бумаги, быстро убедились, что Энди – не Дигибомбер, и вычеркнули его из списка подозреваемых.

– Ну так вот, вскоре после этого Энди Лоуб объявился в Сети, – говорит Кантрелл.

– Верится с трудом.

– Мы тоже сперва не поверили. Я хочу сказать, мы получали его манифесты – отпечатанные на серой бумаге из вторсырья вроде туалетной.

– Какими‑то органическими чернилами на водной основе, которые сшелушивались, как черная перхоть, – добавляет Том.

– Мы еще шутили, что Энди нам все запорошил своей парашей, – говорит Кантрелл. – Когда какой‑то Энди Лоуб начал размещать тирады в рассылке Тайных Обожателей и в новостной группе Евтропии, мы подумали, что это розыгрыш. Решили, что кто‑то с блеском пародирует его стиль.

– Но все продолжалось день за днем, потом начались дискуссии, и тут мы поняли, что это и впрямь он, – говорит Том.

– И как это совмещается с его ненавистью к технике?

Кантрелл:

– Он говорит, что всегда считал компьютеры средством разобщения людей и атомизации общества.

Том:

– Однако оказавшись подозреваемым номер один в деле Дигибомбера, поневоле ознакомился с Интернетом, который, соединив компьютеры вместе, в корне их изменил.

– О господи! – вырывается у Рэнди.

– И он думал про Интернет, занимаясь тем, чем там занимается Энди Лоуб, – продолжает Том.

Рэнди:

– Сидя голым по шею в горном ручье и свертывая шеи мускусным крысам.

Том:

– И пришел к выводу, что компьютеры – это средство объединения общества.

Рэнди:

– И что именно Энди Лоуб его объединит?

Кантрелл:

– Ну, примерно так.

Рэнди:

– Выходит, он стал евтропийцем?

Кантрелл:

– Не совсем. Скорее он обнаружил в рядах евтропийцев трещину, о которой мы не подозревали, и возглавил группу отколовшихся.

Рэнди:

– Мне казалось, что евтропийцы – убежденные индивидуалисты и либертарианцы.