|
В приходском зале собралось много людей: молодые и старые, черные и белые, длинноволосые и коротко остриженные, бородатые и выбритые. Мы сидели по кругу, в тишине, и затем, после того, как некоторое время прошло, люди стали подниматься и молиться спонтанно, или читать тексты из Библии, или вопрошать с мольбой, или делиться какими-то переживаниями, или говорить на разных языках. Прихожане молились вместе и пели вместе. Я был поражен сочетанием спонтанности и мира, и начал было терять свое предубеждение. Люди не действовали ни согласно заранее утвержденному плану, ни согласно инструкциям и нормам — они следовали за Духом. Я подумал, что люди часто ищут экспрессивной спонтанности в диком веселье, как на средневековых карнавалах или во время некоторых современных дурачеств; или на сеансах сенситивов... Но здесь было самопроизвольное выражение глубокой веры в атмосфере мира. Кроме всего прочего, люди, несомненно, были психологически здоровыми. После общего собрания нас разделили на группы, в которых одни получали начальные инструкции, другие — молитвы и наложение рук, а иные просили о крещении Духом. Я и сам получил крещение Духом. Все это может казаться находящимся в десятке тысяч миль от дзена. Как могло такое спонтанное, «говорливое» дело иметь отношение к глубокой тишине дзадзена? И все же я уверен, что связь есть. Поскольку ошибочно думать, что дзен представляет собой только лишь молчаливое сидение. Он имеет другую сторону, почти иррациональную, где люди действуют и кричат со страстью и спонтанностью пятидесятников, то есть — из глубинного центра своего существа, а не из церебральной области логического мышления. Литература дзена полна забавных анекдотов о людях, прыгающих в пруды или щипающих других за носы, или говорящих странные вещи. Конечно, верно, что они не говорят на разных языках; но я видел, что они делают отчасти аналогичные вещи. Я вспоминаю, как на одном из сессинов, где я присутствовал, через несколько дней после начала некоторые участники начали вопить: «Му… Му… МУууууууууууу!». Я вижу в подобных действиях способ высвобождения затаенной энергии, которая, кажется, вырывается из самой глубины их существа. Это напомнило мне христианских мистиков, которые выкрикивали: «Иисус!», или «Боже!», или что-то еще. Такое могло происходить в самые напряженные моменты их молитв. Этот тип феномена, кажется мне, указывает на то, что глубокие психологические силы находятся в работе; что религиозный опыт человека коснулся глубокого уровня психической жизни. Но в то же время описанное состояние — лишь побочный продукт, не имеющий первичного значения. Заметим, что Св. Павел всегда был осторожен, относя дар «говорения» к относительно низким видам духовных даров. Главное, он говорил, — милосердие. — 61 —
|