|
На слелуюший лень повторилась та же ситуация, но на этот раз Рьосуи постучал в лверь. «Кто там?» - спросил Майоку. Рьосуи громко проговорил свое имя, полученное им после просветления, илобавил: «Перестань волить меня за нос. Если бы я не приехал к тебе, меня всю жизнь обманывала бы книга влвеналиати частях». Майоку открыл лверь и полтверлил просветление Рьосуи. Рьосуи вернулся гула, гле он учился, там он отказался прололжать обучение и сказал собравшимся ученикам: «Я знаю все, что вам известно, но вы не знаете всего, что известно мне». Олнажлы Секито гулял по горам с учеником Секишитсю. Заметив, что лорогу им перегоролили упавшие ветки, Секито попросил ученика разрезать ветки и отташить их прочь. «Я не захватил с собой нож», - ответил Секишитсю. Секито лостал свой нож и протянул его ученику лезвием вперел. Секишитсю попросил: «Пожалуйста, лайте мне лругой коней ножа». «А что ты булешь лелать ручкой?» - спросил Секито. И тогла Секишитсю все осознал. Некий монах спросил Рьюга: «Что же такого приобрели лревние, что у них прекратился всякий тру л?» Рьюг ответил: «Это было полобно грабителю , ворвавшемуся в необитаем ый лом ». Маниша, прежде чем я войду в мир дзен, мне надо кое-что сказать о Шанкарачарьи из Пури. Его заявление о том, что неприкасаемые - это народ Бога, имеет своим следствием необходимость допускать народ Бога в каждый храм, который считается храмом Бога. Во-вторых, объявляя, что неприкасаемые - это народ Бога, Шанкарачарья сам стал неприкасаемым. Ведь он тоже часть народа Бога. Он сделал весь народ Индии хариджанами. Нужно или всех людей пускать в храмы или никого. Политики ради собственных выгод используют бедных хариджан. К счастью, Свами Агнивешу, пытавшемуся направить на Нат Двару манифестацию, удалось собрать не более ста пятидесяти человек. Эти люди исчезли прежде, чем они успели подойти к Нат Дваре! Даже сын доктора амбедкара, являвшийся великим вождем хариджан, не появился в этой манифестации. А ведь он обещал прийти. Это сокрушительное поражение Агнивеша. Если у него есть хотя бы капля интеллекта, он поймет, что остутствие на манифестации хариджан указывает на их сильный страх. Политики не в силах устранить тысячи лет обусловливания. Единственный способ для хариджан заключается в том, что им надо требовать отдельного голосования. И иного решения нет. Не нужно ни одному хариджану пытаться вломиться в индуистский храм. Хариджане могут устроить собственные маленькие храмы, даже в крохотных бамбуковых хижинах. Оскорбительно идти туда, где тебя не встречают радушно, всему есть передел. Но складывается такое впечатление, что тысячи лет осуждения не прошли даром, и теперь даже хариджане убеждены до мозга костей, что они неприкасаемые, что любой человек станет грязным, лишь прикоснувшись к ним. — 242 —
|