|
Открыто отказаться от навязываемых ей, ей ненужных целей или поставить задачу освоить необходимые трудности она не может. Ей нельзя! Такое лишило бы ее самоодобрения[223]. Потеря самоодобрения грозила бы ей ощущением краха, крахом будущего. Ведь, если она - “хорошая” (самоодобрение), то все должны о ней позаботиться. Если - “плохая” (нет самоодобрения), то ей никто ничего не должен. А сама выяснять, чего ей надо, и заботиться о себе она не умеет, как дрессированная собака. Залогом ее благополучия является забота о ней других. А средством получения этой заботы - демонстрация, что она “хорошая” - заботу заслужила. Но кто же может о взрослой девушке позаботиться - жить за нее?! Заботясь только о самоодобрении, девушка невольно жертвует собой, без всякой для себя пользы! Как быть с ней терапевту (психотерапевту)?! Облегчить ее состояние просто. Ничего не стоит ее “купить”, обнаружив “понимание” по принципу: “Вы замечательны, но так себя не щадите! Возьмите отпуск. Отдохните годик. Поезжайте домой... Никаких книг! Только приятное...”. Конфликт не назван, утаен и разрешен... временно! Через год все повторится. То же повторится в ее личной жизни. Например, в отношениях с мужчинами. Она избавится ото всех, ведущих себя подлинно... То же - с врачами, не спешащими ее дезинформировать... То же во всем! Чтобы лечить ее от истерии, надо пойти вразрез со стратегиями ее отца, освоившего для дочери мимикрию, обнаружить для нее реальность существования другого человека, отличного от ее притязаний. Обнаружить конфликт. От кого она это в состоянии принять, если отец всей своей жизнью научил дочь, что быть с ней другому человеку добрым, значит быть невидимым, или пластилиноподобным?! Она же не примет непластилинового поведения с ней ни от кого, кроме матери. Отец девушки походил на военного, дослужившегося до своих чинов за счет умения кланяться. Чем-то он очень напоминал Сережу. Это и помогло мне в беседе. Я не поверил в его маску. Ни в того, кто, не познакомившись, порывается командовать по телефону чужим человеком, ни в безропотно прислуживающего дочери и жене, безынициативного невидимку. После того, как он рассказал о дочери, я выбрал беседовать и беседовал с вдумчивым доктором и нерешившимся осуществлять инициативные стратегии в семье, все понимающим мужчиной. * * * Дочка привыкла быть первой ученицей в маленьком городке, где родители заметные, влиятельные люди. Ее “готовили в медалисты”. Во время “сочинения” на “аттестат зрелости” она ушла с экзамена!!! Это ей - сошло с рук. Она вернулась, сославшись на то, что ей “стало дурно”. — 148 —
|