Не зная чужого участия.Алена Александровна, как и Валерия Егоровна, за содержательную активность принимает любое движение, “старание”. Даже, если это движение не только ничего не создает, но и мешает созданию, и даже разрушает: “Ведь я же старалась, я же хотела как лучше!”. Обе они словно не отличают несовершенных глаголов от совершенных,... намерений - от результатов дел. Важно, что это их неумение (различать намерения и результаты) касается только себя и тех, на чью сторону они стали, за кого болеют - с кем, в конечном счете, себя идентифицируют! Со всеми, от кого чего-нибудь надо им, они хорошо отличают обещанное от сделанного! С других требуют результата. Сами - отчитываются за намерения. Оценка себя по результатам грозила бы им потерей самоодобрения. Вот поэтому для всех, кому неодобрение[221] грозит крахом будущего, смещение акцента на намерения оказывается спасительным. Ведь для того, чтобы иметь только “благие намерения”, достаточно лишь не обращать внимания на все иные побуждения и реальные свои дела. * * * Собственная неугомонная “активность” (суета), маскирует тревогу неуверенности... в своих возможностях. Не давая остановиться, оглядеться, суета успокаивает, как отвлекающий бубенчик. Не замедляясь ни на миг, люди, похожие на Алену Александровну и Валерию Егоровну, не понимают, что сдерживание “слепой” деловитости (чтобы не помешать творчеству партнера, или чтоб себя не потерять) есть серьезная активность, и требует достаточной выдержки и тренажа... Промеж разлапых подмосковных елей, С грибами быстрыми и белками в соседстве Стоят забытой заповедью детства Размашистые, старые качели... Размашистые, старые качели... Раскатишься, и небо - под ногами, И свист в ушах, и ярость задыханья, И упоенье скоростью... без цели. И мир вокруг - лишь света мельтешенье. Толчком вершишь судьбу его и сроки. Две точки остановки. Два мгновенья, Чтоб оглядеться. К черту остановки! Нам остановка кажется задержкой: Бег в колесе не терпит передышек. Спуститься наземь - скучные издержки, Достойные поэтов и мальчишек. Есть тайна совращения движеньем, Когда усердьем подменяешь смыслы, А от сомнений отвлекаешь мысли Натужной беспрерывностью служенья. Мы тишины пугаемся, как детства, А мир живет, спокоен и неистов. Игра - игре! Но жизнь вертясь вкруг жерди, Все - близь земли и на волос от истин. Я не боюсь доверия молчанья И не люблю, наверно с колыбели, Надсадного баюканья качаньем И кажущейся скорости качелей. Размашистые, старые качели — 145 —
|