Внеречевое общение в жизни и в искусстве. Азбука молчания

Таким образом, все сказанное подтверждает стойкое сохранение представлений раннего детства о вертикальных значениях в течение всей жизни. Но кроме того, и это очень важно, взрослея, ребенок находит подтверждение своим вертикальным представлениям у быв­ших детей — взрослых, особенно в иерархических ситуациях. При этом год за годом, век за веком, тысячелетие за тысячелетием эти представления как общие ориентиры, откладываясь в пластах ци­вилизации, стали элементами неявной культуры.

Следует заметить, что практически все элементы, составляющие язык искусства, относятся именно к неявной культуре. «По существу [производство творческого объекта], — пишет С.М.Эйзенштейн, — есть особый вид познавания, в котором процесс этот протекает с той специфической особенностью, что этапы познавания не откладыва­ются формулировками в сознании, а предстают закономерностью сменяющихся форм произведения» [37]. Выявляя эти формы и раз­мышляя об их природе, С.М.Эйзенштейн пишет: «Подавляющему большинству зрителей те вещи, о которых мы здесь толковали, со­вершенно неизвестны. Боюсь, что найдутся даже некоторые про­фессионалы нашего дела, тоже не знающие этого.

Как и почему именно эти сочетания окажут на зрителя наиболее убедительное воздействие? По той простой причине, что это входит в тот контингент "органических восприятий", которые эмоционально воздействуют и без регистрации их сознанием. ...Даже в восприятии профессионалом сознательный анализ того, чем именно произведен тот или иной эффект, может иногда прийти лишь со второго или третьего раза. И именно тогда, когда эмоционально эффект особенно силен, он воспринимается с минимальным осознаванием» [37].

В Ветхом Завете слово не есть вещь в себе, но акт изначального обращения к Хаосу. Так же и в начале каждой жизни: хаос внутреннего мира но­ворожденного как отражение внешнего мира пер­вичен. И вторично обращение к нему через знак. Каким бы ни был первый акт знаковой деятельности, он всегда начало сотворения внутреннего мира человека. Но этот внутренний психологический мир, как и мир внешний, существует в своих соб­ственных психологических пространстве и времени. Вот как образ­но и ярко о них писал М.АЛехов: «Наша душа по Природе своей склонна жить в нереальных пространстве и времени... Вспомните минуты, когда ваша душа была настроена счастливо и радостно. Не становилось ли для вас в эти минуты пространство шире, а время короче? И, наоборот, в часы тоски и душевной подавленности, не замечали ли вы, как давило вас пространство и как медленно текло время?» [36].