Вольфф говорит, что ее категории не взаимоисключающи, но что типологически можно говорить о высшей или о вспомогательной форме (и, видимо, о низшей форме, наиболее беспокойной, поскольку наиболее бессознательной). Таким образом, ее модель не содержит возможности движения и изменения. Вторая группа постъюнгианцев, которые писали о женской психологии, отошла от позиции, согласно которой женщина рассматривается как некто, кто "соотносится", они рассматривают ее так, как она есть, т.е. собственно женщину (Woodman, 1980, Perera, 1981, Ulanov, 1981). Эти авторы исследуют, что значит и что исторически значило быть женщиной. Они считают, что этим пренебрегала "патриархальная" психология. Здесь я должен задаться вопросом, не ошибочен ли главный тезис этой работы, не слишком ли большой делается упор на врожденно женское, и не идеализируется ли вследствие этого "женское". Например, несмотря на то, что такая концепция как "модель- первичной женской энергии", без сомнения является внутренней гипотезой (и следовательно, относится и к мужчинам, и к женщинам), Перера полагает, что нам следует ее рассматривать "подразумевая современную женщину' (1981, с. 94, выделено мною). Тем не менее, нет сомнения, что то, что можно назвать "женским", и подавлялось, и недооценивалось в западной культуре, и сейчас происходит нечто, что должно восстановить равновесие (см. ниже, с. 361—362). Иногда эти современные Юнгианские авторы-женщины, которые пишут о фемининном, очень стараются отмежеваться от политического феминизма. Например, Вудман утверждает, что: "Мощное Феминистическое Движение на Западе требует признания, но слишком часто их подход — это всего лишь карикатура на мужественность. Многие тысячи женщин вооружаются против патриархального давления; многие тысячи радуются за женщин, которые получают все новые права, вырванные у государства. Многие другие чувствуют себя потерянными. Им претит агрессивность воинствующих лидеров феминизма, но они осознают, что внутри них самих какая-то пустота. Они стараются быть хорошими женами, и хорошими матерями, и хорошими деловыми женщинами. Но чего-то не хватает. Они не знают, как сохранять верность собственной женственности (1980, с. 103). Если мы назовем третью группу психологов "феминистками", это будет чрезмерным упрощением. Тем не менее, эти постьюнгианцы выражают взгляды, совместимые с современным феминизмом. Мы видели, что Юнг действительно ' допускал существование Эроса и Логоса как в мужчинах, так и в женщинах, но в некоторых из его утверждений эта мысль теряется. Эта грань его теории развивалась этими авторами. Основополагающая психологическая бисексуальность предлагается не просто как отправная точка, но и как цель. Например, в своей книге "Андрогинность" (1977) Сингер пишет о "сознательном признании" мужского и женского потенциала в каждом человеке. Она утверждает, что это признание завоевывается в борьбе за гармонию мужского и женского элементов. Она предпочитает слово "андрогинность" слову "бисексуальность", поскольку оно предполагает врожденное, первичное единство и оставляет открытым вопрос о дальнейшем разделении, в то время как "бисексуальность" как само слово предполагает слияние двух элементов. Сингер рассматривает андрогина как носителя нового отношения к роду и полу. — 246 —
|