Этнопсихология

Вероятно, В.Г.Васильевский недооценил и еще один приводи­мый им источник. Никифор Вриений во второй четверти XII в. за­писал, что варяги, защищавшие в 70-х гг. Михаила Дуку, происходи­ли «из варварской страны вблизи океана и отличались издревле верностью византийским императорам». Именно южные и восточ­ные берега Балтики, расположенные как раз «вблизи океана», еще не были освоены германским рыцарством и римской церковью.

Таким образом, противоречия источников в данном случае яв­лялись прямым отражением противоречий самой жизни. Едино-язычие византийских варангов с русскими в начале XI в. означало их славяноязычие. Но это не потому, что варанги шли из Руси и были русскими, а потому, что в это время через Русь шли главным образом славяноязычные «варяги». Шли не от хорошей жизни: ча­ще всего возвращаться им было некуда, так как их земли захватили немецкие феодалы. Это-то и обеспечивало их верность императо­рам. В дальнейшем прибытие в Константинополь собственно нор­маннов не столько укрепило, сколько расшатало сложившееся по­ложение: дружины варангов втягиваются в придворные интриги, целью становится добыча, которую затем надо переправлять на родину. Согласно сагам, Гаральд переслал на сохранение к Яросла­ву в Киев несметные богатства, с которыми позднее и вернулся в Норвегию.

С 80-х гг. XI в. происходит резкая смена состава варяжских дру­жин: вместо варяго-русских они хггановятся английскими. Василь­евский это связывает с волнениями среди варягов в 1079-1080 гг. К тому же «новая династия (Комниных), воцарившаяся в 1081 г., от­личалась от предыдущих императоров особенною наклонностью и любовию к западу».

В.Г. Васильевский отмечает, что толчком к переселению англо­саксов явилось норманнское завоевание Британии в 1066 г. Но он говорит и о том, что до 80-х гг. заметной миграции еще не было. По ряду косвенных признаков он устанавливает, что «только после 1085 г. англо-саксы сделались варингами в смысле лейб-гвардии». Его аргументация может быть существенно усилена и дополнена.

Резкое обострение ситуации в Британии вызывалось не только притязаниями норманнских феодалов, но и алчностью римской церкви. В 1073 г. папой римским стал Григорий VII Гильдебрандт, известный своей религиозной нетерпимостью и стремлением ре­шительно возвысить церковную власть над светской. В 1074 г. Гри­горий VII предал анафеме женатых священников. Это было выпа­дом и против греческой церкви, где целибата не придерживались. Но в гораздо большей степени анафема адресовалась особой брит-то-ирландской церкви, где даже монахи могли жить с семьями, а наследование епархиальных кафедр от отца к сыну было обычным явлением. Незадолго до своего падения и смерти (1085 г.) Григо­рий VII в ультимативной форме потребовал перевода всех мона­стырей на римский устав и фактической ликвидации самостоятель­ности бритто-ирландской церкви, которая была всегда гораздо ближе к Константинополю, нежели к Риму. Поэтому массовая ми­грация коснулась в первую очередь не англо-саксов, в большинстве своем давно подчинявшихся Риму, а бриттов и других кельтов. Это и объясняет, почему Иоанн Киннам в связи с успешными дейст­виями варангов против печенегов в 1122 г. замечает, что «это бри­танский народ, издревле служащий императорам греческим». Ни­кита Хониат (XII в.) называет английского короля «властителем секироносных бриттов, которых теперь называют англичанами».