Война с самим собой

Очевидно, что суперэго пациента не подверглось окончательному распаду. И все же, несмотря на то, что он не испытывал угрызений совести, ему не удалось полностью избавиться от сдерживающих факторов, что сделало бы его абсолютно свободным от условностей. Будь он полностью аморален, ничто не остановило бы безудержных приступов ярости, он мог бы убивать, красть и бесчинствовать без зазрения совести. Однако подобное случается крайне редко. Таким образом, мы приходим к выводу, что маниакальный психоз предполагает не полное, а лишь частичное разрушение самосознания, своего рода паралич суперэго. То, что это заболевание, как и другие формы самоуничтожения, подразумевает агрессивность, стремление к наказанию и эротическую составляющую, очевидно и не нуждается в дополнительных доказательствах.

Следующий случай подтверждает драматизм клинической картины этого феномена.

Совестливая и работящая стенографистка была единственной опорой своей дряхлой и глухой старушки-матери. В возрасте двадцати семи лет она повстречала бизнесмена, которого без памяти полюбила. Однако любовник объявил, что не желает иметь ничего общего с ее матерью, и особенно настаивал на отдельном от нее проживании. Молодая женщина не могла поступиться своими обязанностями перед престарелой матерью, и женитьба год за годом откладывалась с единственной надеждой на скорую кончину весьма пожилой женщины. Старушка упорно цеплялась за жизнь, и надежды дочери становились все призрачней. Сама ее жизнь превратилась в сплошную муку. В один прекрасный день ее психика претерпела существенные и весьма любопытные изменения. Несколько дней она пребывала в состоянии некоей прострации, а очнувшись от оцепенения, буквально превратилась в другого человека. Былую заботливость и терпимость по отношению к матери сменили резкость и враждебность поведения. «Я десять лет ждала смерти старой дуры [матери] и тешила себя надеждой на нормальную жизнь». От ее скромного поведения, свойственного старым девам, не осталось и следа. При встречах с мужчинами она вела себя вызывающе. При этом она откровенно признавалась, что хочет замуж, причем неважно за кого; она ругала мать последними словами, проклинала ее лечащего врача, глумилась над любовником и вела себя так, будто ей все позволено. Иными словами, от былого благочестия, которым она всегда отличалась, не осталось и следа. Так же неожиданно период моральной амнезии закончился, и она снова превратилась в скромную, тактичную и добрую пациентку. Такая метаморфоза была полной неожиданностью для тех из вас, кто помнил ее прежнюю развязность и распущенность в период, когда совесть женщины погрузилась во временный сон.