Война с самим собой

Наконец Смита обнаружили в шикарных апартаментах в окружении пяти стенографисток. В приемной ожидали своей очереди оптовики, которым он предложил заключить контракты с его компанией. Он настолько был поглощен телефонными переговорами, что представители фирмы долгое время не могли остаться с ним наедине, чтобы выяснить, что происходит. Наконец он удостоил их вниманием и раздраженно заявил, что им следует подождать, когда он освободится. Такое поведение было неожиданным и совершенно не подходило складу его характера. В разговоре он позволил себе ряд крепких выражений по поводу бессмысленности и нежелательности их визита.

В какой-то степени им удалось его образумить. После того как представители фирмы терпеливо выслушали его предложения по экспансии деловой активности, не лишенные, впрочем, определенного смысла, они посоветовали ему все же вернуться домой. Он очень резко отказался и принялся орать об идиотах и тупицах, не способных воспринять гениальные идеи по развитию их же бизнеса. Он вошел в такой раж, что набросился на одного из представителей с кулаками и наверняка нанес бы ему увечья, если бы тот вовремя не ретировался. В приступе гнева он швырял бутылки и разные предметы из окна, а затем в бешенстве покинул свой номер. На выходе из отеля он успел прочитать служащим лекцию о коммунистической опасности, награждая при этом своих невольных слушателей тычками и тумаками. Не успели гостиничные служащие прийти в себя, как он прошел за стойку, набрал там сигар, после чего стал призывать помериться с ним силой всех присутствовавших в холле.

Эти призывы сопровождались такими словами, которые никогда ранее не срывались с его языка.

Смита задержали уже в баре, где его окружали многочисленные собутыльники, которых он поил за свой счет, и девицы, которым он щедрой рукой раздавал двадцатидолларовые бумажки, предлагал подняться в номер за дополнительную плату. Следует иметь в виду, что в повседневной жизни Смит был человеком непьющим, придерживался строгих моральных правил и отнюдь не бросал денег на ветер.

Желая избежать скандала, связанного с арестом и тюремным заключением, компания отправила в Нью-Йорк родственников больного, с помощью которых его удалось поместить в лечебницу, где его возбужденное состояние несколько улеглось. Он стал смотреть на свое принудительное лечение, как на забавную шутку, продолжая настаивать на том, что компания допустила серьезную ошибку, не воспользовавшись его идеями. Он заявлял, что коль скоро сослуживцы оказались «тупоголовыми болванами», не способными к восприятию его гениальных планов, он в будущем реализует их самостоятельно, а пока, поставленный своей усиленной работой на благо компании «на грань нервного срыва», собирается наслаждаться отдыхом в санатории. По отношению к клинике и персоналу он принял снисходительно-покровительственный тон, уверяя, что долгие годы не встречал таких милых и интересных людей. О своих грандиозных планах он больше не заикался, заявив, что компании остается лишь сетовать на недальновидность своих сотрудников, в то время как он сам намерен отдохнуть, тем более, что он это заслужил.