|
; действительно, в иных условиях оно и работает дальше. Именно это, по мнению Кречмера, и. совершается при истерии. Образу ет-, ся соответственный для данного случая функциональный аппарат, который обособливается от воли, приобретает самостоятельное существование рядом с ней и продолжает действовать помимо нее и даже против нее. f Наблюдения приводят нас к выводу, что в данном случае 28Э Л. С. ВЫГОТСКИЙ правда находится на стороне Левина, а не на стороне Кречмера. И данные Кречмера показывают, что только в тех случаях создан¬ный решением аппарат продолжает вести самостоятельное суще¬ствование, когда есть особые мотивы, поддерживающие его. Когда этого нет, он автоматически выключается и, как показыва¬ют опыты, он выключается потому, что в момент решения, т. е. в момент создания такого аппарата, определяются уже все диффе¬ренцированные условия его существования и деятельности. Если он продолжает действовать и дальше (а это бывает в случаях аномалий), созданный аппарат начинает питаться другими источ¬никами энергии и приводит к образованию истерии. Мы пришли, таким образом,, к расчленению волевогодеиствия на два отдельных процесса, из которых первый, соответствующий решению, заключается в замыкании новой, мозговой связи, в проторении пути, или в" создании" особого функционального аппарата. Второй, или исполнительный, заключается в работе созданного аппарата, в\действий по инструкции, в выполнении решения и обнаруживает все черты изученной нами реакции выбора. В связи с таким расчленением волевого действия на два отдельных процесса мы должны различать и разные способы действия стимулов на оба процесса, а в связи с этим—особого рода вспомогательный стимул или мотив для каждого процесса. Мы приходим, таким образом, к различению понятия стимула и мотива. Если под стимулом понимать более или менее простое раздра¬жение, непосредственно действующее на уже сложившуюся, все равно каким образом, рефлекторную дугу, а под мотивом— сложную систему стимулов, связанную с построением, образова¬нием или выбором одной из рефлекторных дуг, тогда различение между мотивом и стимулом можно было бы провести достаточно четко. Мы можем сказать, что стимул становится мотивом при известных условиях, он вызывает к жизни сложное реактивное образование, внедряясь в известную систему сложившейся оценки установки и навыков. Это сложное реактивное образование, откристаллизовавшееся вокруг стимула, и есть мотив. Итак, при волевом выборе борются не стимулы, а реактивные образования, целые системы установок. Мотив есть в известном смысле реакция на стимул. Стимулы как бы вызывают к жизни союзни¬ков и ввязывают их.в бой, они сражаются как бы вооруженными. При конкретном столкновении двух стимулов может произойти бой установок. Если представить себе простой случай, когда я решаю не поздороваться с человеком, потерявшим мое уважение, то непосредственным стимулом явится встреча с ним и воспомина¬ние о решении. Борьба на деле происходит не между двумя раздражениями: она совершается заранее, при построении самого аппарата, в момент решения и складывается в результате борьбы мотивов в том понимании этого слова, о котором мы говорили только что. — 278 —
|