Пустяки психологии. Пристрастные записки Феи-крестной

“Обсуждать” ощущения вообще трудно, есть такое тонкое высказывание: “Мы можем согласиться в том, что жареная картошка вкусна. Но ты никогда не узнаешь ее вкуса у меня во рту”. Согласитесь, что описать любовный экстаз с протокольной точностью невозможно: или это не протокол, или не экстаз. Могут быть яркие метафоры, но их богатство отражает, скорее, языковую одаренность, чем сексуальность как таковую. Похоже, что часто “предельная откровенность” говорит как раз о слишком ясном сознании, фиксирующем действия, – и об отсутствии того самого особого состояния, которое лишь косвенно обозначается как “блаженство” или “кайф” – в зависимости от языковых предпочтений говорящей.

И, между нами, цель обсуждения тоже важна. Допустим, есть жанр “откровенного разговора с подружкой”: побольше фактических подробностей – а он что? а ты? – этакое уютное девичье порно. Интересно же, как оно у людей. А реальное переживание обсуждать вроде бы и незачем – разве что с очень близким человеком, будь то мужчина или женщина. То есть с таким человеком, кому есть дело до твоих реальных переживаний, как бы косно­язычно или странно они ни описывались. Или уж следует писать стихи, как Сафо: “Но немеет тотчас язык, по телу легкий жар пробегает...” – и далее по тексту.

Ж.: Сафо ведь отличалась нетрадиционной сексуальной ориен­тацией?

Е.М.: Да, но это дела не меняет. Оргазму совершенно все равно, кто или что его вызвал: сокращения с частотой 0,8 в секунду, сопровождаемые “вегетативной бурей” и измененным состоянием сознания, – это выплеск энергии. Огню ведь все равно, загорелся он от спички, зажигалки или увеличительного стекла, – было бы чему гореть. А сапфическое описание эротических переживаний до сих пор считается лучшим в европейской литературе; занятно, что с языка на язык ее переводили преимущественно мужчины.

Ж.: Я слышала, что молодые девушки сегодня гораздо чаще, чем раньше, говорят о влечении к другим девушкам.

Е.М.: Говорят – о, да – не просто говорят, а прямо-таки декларируют. Но я не вижу здесь ничего, что так уж сильно отличалось бы от “разговорного жанра” вообще, о каком бы сексе речь ни шла. Почему человеку что-то нравится или хочется и как он или она поступает с этими своими желаниями – это один вопрос, а почему или зачем человек об этом сообщает окружающим – совсем другой. И в этом “другом вопросе” заключены отношения не столько с “предметом страсти”, сколько с правилами или нормами, если угодно, модой. “Что носят?” – “Голубое и розовое”. Носят, заметим, не все и не везде, – но то же самое можно сказать и о любой другой моде. Порой трудно понять, что здесь “ориентация”, а что – игра, карнавал.