Так называемое зло

О том, что сплоченность стаи и внутривидовая агрессия не полностью исключают друг друга, мы упомянули лишь для полноты картины. Вообще же для стадных животных типично отсутствие какой бы то ни было агрессивности и вместе с тем отсутствие какой-либо индивидуальной дистанции. Стайные сельдеобразные и карпообразные не только при беспокойстве, но и в спокойном состоянии держатся так плотно, что касаются друг друга; и у многих рыб, которые во время нереста становятся территориальными и крайне агрессивными, всякая агрессивность исчезает, как только они по окончании периода размножения снова собираются в стаи, как многие цихлиды, колюшки и некоторые другие. В большинстве случаев неагрессивное стайное состояние рыб можно распознать по окраске. У очень многих видов птиц тоже существует обычай на время, не связанное с заботой о потомстве, вновь собираться в большие анонимные стаи; так обстоит дело у аистов, цапель, ласточек и у очень многих других певчих птиц, у которых между супругами осенью и зимой не сохраняется никаких связей.

Лишь у немногих видов птиц супружеские пары, а также родители и дети, держатся вместе и в больших перелетных стаях, как у лебедей, диких гусей и журавлей. Понятно, что в большинстве крупных птичьих стай многочисленность и теснота затрудняют сохранение связей между отдельными особями, но по большей части такие животные и не придают этому никакого значения. Дело именно в том, что форма такого объединения неизбежно вполне анонимна; каждому отдельному существу общество каждого собрата по виду так же мило, как и любого другого. Идея личной дружбы, так прекрасно выраженная в народной песне, – «У меня был друг-товарищ, лучше в мире не сыскать»*, – абсолютно неприложима к такому стадному существу; каждый товарищ так же хорош, как любой другой; хотя ты не найдешь никого лучше, но и никого хуже тоже не найдешь, так что нет никакого смысла цепляться за какого-то определенного члена сообщества как за своего друга и товарища.

Связь, соединяющая такую анонимную стаю, имеет совершенно иной характер, нежели личная дружба, придающая силу и прочность нашему собственному сообществу. Однако можно было бы предположить, что личная дружба и любовь вполне могли бы развиться в недрах такого мирного объединения; эта мысль особенно заманчива по той причине, что анонимная стая, безусловно, появилась в процессе эволюции раньше личной связи. Поэтому, чтобы избежать недоразумений, я хочу заранее сказать о том, что будет главной темой 11-й главы: объединение в анонимную стаю и личная дружба исключают друг друга, потому что последняя, как это ни удивительно, всегда связана с агрессивным поведением. Мы не знаем ни одного живого существа, которое было бы способно к личной дружбе и при этом лишено агрессивности. Особенно хорошо заметна эта связь у тех животных, которые становятся агрессивными лишь в период размножения, а в остальное время лишены агрессивности и образуют анонимные стаи. Если у таких существ вообще возникают личные связи, с угасанием агрессивности они распадаются. Именно поэтому не сохраняются супружеские пары у аистов, зябликов, цихлид и других животных, собирающихся для осенних странствий в большие анонимные стаи.