С одной стороны, здоровье может быть включено в смысловое поле калокагатии как одна из частных характеристик калокагата; с другой стороны, калокагатию, в которой соразмерное соотношение переходит в слияние и тождество, можно рассматривать как максимум того, чего способна достичь наделенная здоровьем личность, как пик самосовершенствования, когда здоровье, соединяясь с другими достоинствами и добродетелями, обретает новое качество и возводит человека на высшую ступень его бытия. Если рассматривать здоровье в таком конгломерате качеств, как калокагатия, становится понятным, почему Платон, давая свое определение, упоминает категорию “прекрасного”. Здоровье и красота выступают как взаимодополняющие понятия, в которых выражается более общая идея соразмерности. Так, телесная красота и душевное здоровье представляют собой два взаимодополняющих аспекта высшей согласованности, наиболее полно раскрывающейся в идеале калокагатии; это как бы две ее стороны — внешняя и внутренняя, данные в эстетическом созерцании красивого тела и в уравновешенном самоощущении, активности, упорядоченном образе жизни. Иными словами, внешне прекрасно то, что внутренне согласованно, упорядочено. Для античного сознания очевидно, что душевная красота непременно должна быть дополнена физическим здоровьем, которое есть не что иное, как естественное внешнее выражение внутренней гармонии и достигнутого духовного совершенства, проявление лучших душевных качеств, их воплощение в теле. Это соответствие прекрасного и здорового (и в телесном, и в душевном плане) приближается в идеале к полной “симметрии”. Из всего вышеизложенного можно сделать вполне определенный вывод: чтобы быть прекрасным и здоровым в античном понимании, недостаточно только совершенствовать свое тело или (как следует из более позднего определения Цицерона) гармонизировать душу, необходимо, прежде всего, заботиться об их оптимальном соотношении. Когда поднимается вопрос о здоровье и благоустройстве жизни, становится очевидным, что тело и душа не могут быть гармонизированы по отдельности, без учета их тесной взаимосвязи, или, точнее, взаимозависимости. Ведь как бы ни была велика степень упорядоченности и согласованности в одной из этих сфер, непорядок в другой неизбежно приводит к нарушению желаемого равновесия. Согласие души и тела, в трактовке Платона, это не какой-то недостижимый идеал, но необходимое и естественное условие здорового существования человека. Наиболее полно и развернуто проблематика здорового соотношения души и тела обсуждается в платоновском диалоге “Тимей”. “В вопросах здоровья и болезни, добродетели и порока, — утверждает Платон, — нет ничего важнее, нежели соразмерность или несоразмерность между душой и телом как таковыми. Но мы не задумываемся над этим и не понимаем, что когда могучая и во всех отношениях великая душа восседает как бы на колеснице слишком слабого и хилого тела, или когда равновесие нарушено в противоположную сторону, живое существо в целом не прекрасно, ибо ему не хватает соразмерности как раз в самом существенном; однако когда в нем есть эта соразмерность, оно являет собой для каждого, кто умеет видеть, самое прекрасное и отрадное из всех зрелищ. — 22 —
|