|
233 ничего не знает; но точно так же и испытуемый, отгадывающий эти реакции, не знает, какими признаками он руководствуется, пытаясь выполнить задание), во-вторых, изучалось научение, приобретение опыта (улучшат ли повторения способность отгадывать), в-третьих, вводился фактор положительного подкрепления (в дальнейшем включенный в знаменитый "закон эффекта"). Все три момента - отказ от использования свидетельств сознания (нужно иметь в виду, что во времена Торндайка именно эти свидетельства служили единственным собственно психологическим, в отличие от физиологического, материалом во всех психологических лабораториях мира), исследование научения как объективного процесса и подкрепление (мотивация) в роли фактора научения - стали определяющими для всей последующей научной работы Торндайка, безотносительно к внешним мотивам, которые им руководили и о которых он сообщает в своем приведенном выше самоотчете. Его многочисленные эксперименты по исследованию поведения животных (кошки, обезьяны, собаки), а затем человека при всем разнообразии конкретных вариантов направлялись одной и той же "категориальной сеткой". Ее разработка, укрепление, защита перед лицом возможных критиков и явились доминирующим внутренним мотивом его творчества, придававшим смысл всему, что он настойчиво, энергично, не жалея времени и сил, делал в лаборатории. Конечно, "сетка", о которой идет речь, складывалась в его голове не под влиянием случайных, внешних обстоятельств. Она выражала определенную закономерность в развитии знания и родилась именно в тот период, когда для этого назрели предпосылки в логике формирования научных представлений о поведении. "Сетка" разрабатывалась бы и независимо от стремления Торндайка или кого-либо другого приобрести репутацию компетентного исследователя. Считать подобное стремление (или другое, сходное с ним по типу, внешнее по отношению к характеру самой научной деятельности побуждение) главной мотивационной силой творчества - значит лишить творческую деятельность имманентно-мотивационного плана, оставить на ее долю лишь познавательный, чисто интеллектуальный аспект, т. е. вернуться к мнению, согласно которому задача исследования творчества сводится к объяснению феноменов догадки ("механизмов интуиции"), "ага-переживания" и т. д. Разрыв между операциями творческой мысли и ее мотивационным потенциалом оказывается тем самым неизбежным, непреодолимым. Сходная ситуация в свое время существовала в психологии научения, когда доминировали теории, предполагавшие, будто — 197 —
|