|
О, вещая душа моя!
О, сердце полной тревоги,
О как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!
Так, ты жилища двух миров,
Твой день — болезненный и страстный,
Твой сон — пророчески неясный,
Как откровение духов.
Федор Тютчев
Состояние души не только мерило времени, но и его создатель. Она похожа на безумную компасную стрелку, о которой писал Мандельштам в «Разговоре о Данте»: «Дрожащая компасная стрелка не только потакает магнитной буре, но и сама ее делает» (1987. С. 114).
Итак, существует, как минимум, три пространства «между» или три границы, на которых располагается душа: между людьми; между внешней и внутренней формами самого человека; между прошлым и будущим. Она выполняет огромную работу, связывая все перечисленные пары по горизонтали, а возможно, и по вертикали. Мы пока не готовы обсуждать, какое из указанных пространств играет наибольшую роль в ее воспитании. Но сама по себе идея пограничья заслуживает самого пристального внимания. М. М. Бахтин писал о том, что культура не имеет собственной замкнутой в себе территории: она располагается на границах. «Внутренней территории у культурной области нет. Она вся расположена на границах, границы проходят всюду, через каждый момент ее, систематическое единство культуры уходит в атомы культурной жизни, как солнце отражаются в
392
каждой капле ее. Каждый культурный акт существенно живет на границах: в этом ее серьезность и значительность; отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым и умирает» (1974. С. 266). Не так ли обстоит дело с душой? Замкнувшись исключительно на себе или в себе, она деградирует.
Пограничье души не противоречит тому, что она может проявить себя, воздействуя на внешнюю и на внутреннюю формы (или находиться, переселяться в них). Г. Г. Шпет писал: «Вообще, не потому ли философам и психологам не удавалось найти «седалище души», что его искали внутри, тогда как вся она, душа, вовне, мягким, воздушным покровом облекает «нас». Но зато и удары, которые наносятся ей, — морщины и шрамы на внешнем нашем лике. Вся душа есть внешность. Человек живет, пока у него есть внешность. И личность есть внешность. Проблема бессмертия была бы разрешена, если бы была решена проблема бессмертного овнешнения» (1989. С. 363—364). Лишь на первый взгляд, это суждение кажется эпатирующим. Оно направлено против крайней расплывчатости понятий внешнего и внутреннего. Шпет возражает против заключения души в некое таинственное внутреннее. Аристотель ведь рассматривал душу не только как причину и начало живого тела, но и как сущность, своего рода форму естественного тела, потенциально одаренного жизнью. Сущность же есть осуществление (энтелехия), следовательно, душа есть и завершение такого тела. В определении души Аристотеля дважды звучит слово осуществление: «[Душа] есть известное осуществление и осмысление того, что обладает возможностью быть осуществленным» (1937. С. 42). Значит, душа не только виртуальна, потенциальна, но и реальна. Она — «жилица двух миров», а может быть, многих?
— 308 —
|