|
Включение индивида в сферу знаний или сферы знаний в него помогает уточнить, а возможно, и облегчить решение проблемы так называемой репрезентации знаний, которой озабочена компьютерная наука. Строго говоря, репрезентация невозможна без презентации. Они всегда вместе. Презентирует их знающий, мыслящий, действующий, построивший знание, переживающий индивид. Лучше — личность или персона. Только в этом случае мы получаем живое, личностное, персональное, пристрастное знание, которое одновременно знание, страсть и действие. Не только знание, но и отношение к нему, переживание его. Вообще-то говоря, у индивида, кроме знания, мысли, действия, переживания, нет других признаков и доказательств его существования и его субъективности. Все это содержится в Декартовом cogito ergo sum. У Декарта cogito включает и действие: ago ergo sum, а действие, соответственно, включает страсть. По линии субъективности cogito и ago проходит граница между знанием и информацией. Знание всегда чье-то, кому-то принадлежащее, его нельзя купить, украсть у знающего, а информация — это ничейная территория, она безлична, ее можно купить, обменять или украсть, что часто и происходит. К этой разнице чувствителен язык. Есть жажда знаний и есть информационный голод. Знания впитываются, в них впиваются, а информация жуется или глотается (ср.: «глотатели пустот», «читатели газет»). Жажда знаний, видимо, имеет духовную природу: «духовной жаждою томим». Однако и одной, и другой жажде испокон века противостоят «суета сует и томление духа». Надеемся, не стоит объяснять, что граница между знанием и информацией пролегает по линии смысла, представляющего собой пятое измерение бытия (три координаты физического пространства, плюс время, плюс смысл). Несмотря на кажущуюся простоту этого положения, которое давно фиксировалось в философии и науке, оно требует пояснения. Едва ли кто-нибудь станет спорить с Анной Ахматовой, что любовь — это пятое время года. Но ведь любовь — это аффективно-смысловое образование. Конечно, и пятое измерение, и пятое время года — это метафоры, указывающие на то, что человек порождает аффективно окрашенное пространство смысла. Вот что пишет, например, М. Вебер: «Последним вопросом метафизики всегда был следующий: если мир как целое и, в частности, жизнь должны иметь «смысл», то каким должен быть этот смысл и как должен выглядеть мир, чтобы соответствовать ему?» (1994. С. 122). Решением этой проблемы заняты не только пророки. Она волнует умы и священнослужителей, и всех стоящих вне этой сферы философов как интеллектуалов, так и людей из народа. М. Коул цитирует представление Вебера о человеке как о «животном, подвешенном в паутине смыслов, которую он сам и сплел» (см.: Коул М., 1997. С. 146). — 269 —
|