Психология влечений человека

Как я уже говорил, понимание смысла своей жизни является необходимым условием нормального функцио­нирования, то есть концентрации всех способностей, максимального их использования. Это давно поняли и применили на практике психологи, занимающиеся вопро­сами труда. Стал уже трюизмом установленный ими прин­цип, что работник, выполняющий на специализированном предприятии мелкую операцию, например ввинчивание винта в какую-либо деталь машины, будет чувствовать себя значительно лучше и гораздо добросовестнее тру­диться, когда поймет, какую роль играет эта операция в общем процессе производства, когда будет отдавать се­бе отчет в том, что без его деятельности не могла бы ра­ботать вся сложная машина. Плохо ввинченный винт сделал бы всю машину неполноценной.

То же может случиться и в жизни. Когда кто-то не видит смысла в своих действиях и чувствует себя подоб­но рабочему в большом цехе, который трудится только затем, чтобы заработать на жизнь, не понимая, зачем нужна его деятельность, какой смысл она имеет в «об­щем процессе производства», он быстро утомляется от своей работы, в нем рождается равнодушие, он часто со­вершает ошибки и вскоре начинает испытывать неудов­летворенность судьбой.

2. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОТРЕБНОСТИ СМЫСЛА ЖИЗНИ

Краткое введение уже дало определенную ориента­цию в проблематике, которой мы займемся в этой гла­ве, но оно не заменяет, однако, более точного определе­ния потребности смысла жизни. Прежде чем мы присту­пим к этому, я в нескольких словах напомню принятую в данной работе концепцию ориентировочной потребности. Это не процесс, направляющий действия человека к до­стижению цели, но присущее ему свойство, в соответст­вии с которым без получения информации определенно­го типа он не может правильно функционировать. Как свойством птицы является потребность летать (то есть она устроена таким образом, что, только летая, может полностью использовать свои способности саморегуля­ции), так свойством взрослого человека является потреб­ность найти смысл жизни. Будучи вполне зрелым умст­венно, живя в обществе и удовлетворяя с его помощью свои материальные потребности, он должен в интересах своих и этого общества найти такой смысл жизни, кото­рый служил бы направлением его действий и способст­вовал использованию его возможностей. Должен «най­ти» отнюдь не значит, что смысл этот всегда является осознанным, «видимым». В поисках практических крите­риев для оценки того, в какой степени действия данного человека имеют ценность «объекта», удовлетворяющего потребность смысла жизни, я остановился на анализе случаев двоякого рода: невротических личностей и людей хорошо приспособленных. Можно бы предположить, что наиболее правильным показателем при такой оценке яв­ляется убеждение в существовании смысла или в бес­смысленности собственной жизни. Этот критерий, одна­ко, я вынужден был отбросить, потому что ответы, кото­рые дают исследуемые на этот вопрос, часто свидетель­ствуют не столько о размышлениях над ним, сколько об убеждении, что «каждый интеллигентный человек обя­зан видеть, что жизнь является нонсенсом». Иначе они думать не могут. Такой чрезвычайно распространенный (не только среди людей с интеллигентскими комплекса­ми) вид экзистенциализма является врагом номер один каждого психотерапевта, стремящегося к тому, чтобы невротический пациент создал себе позитивный взгляд на жизнь. Дело, впрочем, не обязательно доходит до раз­вития невроза. Такой взгляд может попросту демобили­зовать человека, давая ему мотив к отказу от усилий в ситуациях, требующих лишений или риска. Это, однако, не значит, что человек, высказывающий такое мнение, не удовлетворяет потребности смысла жизни. Подобное убеждение, поскольку оно им, очевидно, является, может играть роль обычной декларации, которой человек в прак­тической жизни не придает никакого значения, по при­вычке пользуясь ею при столкновении со слишком абст­рактными для его умственных возможностей вопросами. При этом он может заниматься деятельностью, полно­стью удовлетворяющей потребность смысла жизни.