Более утонченной, высшей формой удовлетворения потребности смысла жизни является принятие какой-либо общей этико-философской позиции. Ею может быть, например, гедонизм. Постоянный контроль за реализацией его принципов может у некоторых людей прекрасно удовлетворить потребность смысла жизни. Эта цель — приятное и безмятежное утверждение жизни — позволяет такому человеку, по крайней мере так ему кажется, занять исключительное положение в обществе, раздираемом желаниями и страхом. Концепцию жизни и собственной роли в мире, которую человек создает себе под влиянием этой потребности, иногда называют философией жизни. Часто она бывает простой и ясной, и мы встречаем ее у людей, полных наивной веры в неизведанный, но очевидный смысл и обоснованную необходимость их жизни, такой, какая она есть; столь же часто она опирается на сложные рассуждения и даже на философскую или теологическую «эквилибристику». Следует, однако, заметить, что, к сожалению, так называемое сократовское течение в философии, которое должно было помочь человеку определить его место на земле, не смогло выйти за рамки общих рассуждений или безжизненных софизмов. Проблемы, выдвигаемые философами-экзистенциалистами, носят явную печать истерии индивидуалиста, напуганного мифами, которые он сам себе создал. Кроме того, слишком часто проблема смысла существования возникает только из страха перед смертью, уничтожением, и слишком редко люди пытаются найти такие решения, которые могут стать орудием в борьбе человека за полноту его существования, в борьбе, ведущейся с позиции завоеваний общества, преобразующего мир. Как я уже говорил, потребность смысла жизни не обязательно должна быть отчетливо осознанной, в этом она не отличается от познавательной потребности или потребности эмоционального контакта. Часто люди, психически прекрасно приспособленные, на вопрос о смысле жизни отвечают, что это их не интересует, у них много работы. Все их внимание поглощает, например, проблема нахождения специфического средства, снимающего боль, или проблема повышения уровня своего крестьянского хозяйства. Они вкладывают в эту работу много сил, и она приносит им удовлетворение. В этом случае следует рассмотреть проблему, может ли удовлетворение от реализации направления действий свидетельствовать о том, что человек нашел смысл жизни? Вопрос этот кажется очень трудным. Множество людей, деятельность которых, казалось бы, в состоянии дать смысл их жизни, выражают неудовлетворение своей судьбой, часто в очень резкой форме. По-видимому, проявление неудовлетворения такого рода нельзя считать правильным критерием. Следует наблюдать поведение этих людей в ситуации, в которой они оказываются вынужденными прекратить свою деятельность. Иногда достаточно апеллировать к воображению таких «неудовлетворенных», задавая, например, жалующемуся на свою работу учителю вопрос: «Представьте себе, что вы будете вынуждены сменить место и образ действий: вы уходите из школы и направляетесь на работу по вашему выбору, например на административную работу, полностью освобождаясь от контакта с молодежью». По тому, насколько серьезно будет воспринята эта возможность и насколько искренней будет реакция, можно судить, подлинная ли это неудовлетворенность или только поза, привычка или тактический прием. — 128 —
|