Психоистория

Даже когда Россия вторглась в Афганистан, это не подорвало уверенности американцев в собственных силах. Картер, говоривший, что действия русских создают «величайшую угрозу для мира со времени второй мировой воины», мог запросто пойти на обострение отношений, начать «новую холодную войну» и пригрозить использованием «военной силы» в Персидском заливе, как будто раньше он не обещал воздерживаться от военного решения конфликтов. Иллюзорное решение вернуло миру утраченный смысл. В начале 1980 г. нация пребывала в настроении спокойной гордости:

«Что представляет собой сейчас Вашингтон? Это потрясающе. Начнем с президента Картера. Повсюду кризис... Он выглядит спокойным. Он приглашает небольшие группы репортеров и отвечает на их неофициальные вопросы с такой невозмутимой прямотой, что те, несмотря ни на что, чувствуют себя под защитой... Картер - впечатляющая фигура... Картер выглядит спокойным...»

Карикатура на иллюстрации 9 показывает иллюзорное решение, которое и послужило источником этой силы и спокойствия. Слева нарисован хороший лидер - он теперь молод, силен и решителен, обернут в плацентарный американский флаг и одет в белое. Справа показан плохой лидер. Ядовитая Плацента - старый, иностранного вида и одетый в черное. Цена расщепления, которая корчится в родовой агонии, сдавленная пуповинной веревкой, натянутой между двумя лидерами, - это принесенные в жертву заложники. Как сказал Уильям Ф. Бакли, настоящая опасность состояла в том, что их могли освободить без применения силы со стороны Америки:

«Что же случится, если аятолла просто освободит узников? У публики останется ощущение не доведенного до конца дела. Мы будем смотреть на Картера и ждать, какую форму наказания он выберет для терпеливого правительства Ирана, а тут-то и выйдет осечка. Маловероятно, что, получив заложников назад, США захочет прямого военного воздействия из тех, что приводят к гибели мужчин, женщин и детей».

В первые месяцы 1980 г. неосознанным стремлением американской политики было удержать заложников в плену, даже спровоцировать их смерть в качестве очистительной жертвы и наказания за наш гнев. По пути в различные военные госпитали шаха официально эскортировали самолеты воздушных сил. что приводило иранцев в бешенство, а в прессе постоянно мелькали высказывания Картера о его «готовности применить военную силу» невзирая на последствия. Когда шах, наконец, покинул Соединенные Штаты, Картер даже написал, по выражению «Нью-Йорк Тайме», «необъяснимое» письмо сестре шаха, в котором просил уговорить шаха вернуться: «Сейчас мы предпочли бы, чтобы он прошел курс лечения у доктора Дебэйки в Горгасе, американском госпитале в Панаме, или в Хьюстоне, Техас» - поступок, равнозначный смертному приговору для заложников. «Мы были уверены, - вспоминал позднее Гамильтон Джордан, - что, если шах воспользуется своим правом вернуться в Соединенные Штаты, часть заложников будет убита. Мы получили на этот счет серьезные предупреждения».