Психоистория

Оставалось решить одно затруднение: и Картер, и Лэнс упорно противились принятию шаха в страну. Однажды в конце лета, когда Бжезинский и Мондейл давили на Картера, чтобы добиться принятия шаха. Картер взорвался: «Сплошной шах! (Слово «сплошной» Картер употребил, предсказывая события.) Я не собираюсь распахивать перед ним двери, пока он имеет в распоряжении другие места, где может чувствовать себя в безопасности». Это сопротивление Картера групповой фантазии, требовавшей от него «стать жестким» и «спасти национальную честь», впустив шаха в страну, происходило от силы его личности и от решимости не допустить, чтобы Америка ввязалась в войну по пустяковым причинам. Сила личности Картера - вот что я недооценил, делая последнее из пяти предсказаний: из-за отрывочности нашей информации о его детстве и личности я предположил, что на тревоги стадии коллапса он отреагирует скорее как Линдон Джонсон или Ричард Никсон, а не как Дуайт Эйзенхауэр. Вдобавок мне следовало ввести количественно измеряемый «индекс гнева», относительный показатель уровня насилия, содержащегося в групповой фантазии на стадии коллапса, с которым можно было бы точнее прогнозировать силу давления в сторону насильственных действий. Но как бы то ни было, Картер остался сильным (за что и получил название «слабого») и продолжал отказывать в принятии шаха.

Однако в Белый дом по-прежнему лился поток изъявлений народной воли со всей Америки: «Стань жестким, найди нам врага, мы изнемогаем от удушья, мы изнемогаем от ненависти к тебе!» У окружения Картера не было выбора: им приходилось лгать ему, чтобы добиться его согласия. Несмотря на консультации сотрудников Картера с врачами, где те настойчиво заявляли, что непосредственной угрозы здоровью шаха нет, что его болезнь можно легко вылечить в другом месте, Картеру говорили, что шах «на волосок от смерти» и нуждается в лечении, которое могут предложить только в Нью-Йорке. По сообщению одного из присутствовавших при разговоре. Картер спросил:

«Когда иранцы возьмут в заложники наших людей в Тегеране, что вы мне тогда будете советовать?», а по словам другого, сказал, что мы «вероятно, столкнемся с ситуацией, когда американцев захватит группа фанатиков». И все же, несмотря на эту явную опасность, Картер согласился принять шаха в страну. Это решение сопровождалось одним решающим обстоятельством, одним очень важным упущением, которое явно было главной уступкой Картера групповой фантазии: американцы в Тегеране должны были оставаться без защиты. Как сказал один репортер «Нью-Йорк Тайме»: «Вопросом, который, как ни странно, ни разу серьезно не рассматривался, была эвакуация сотрудников посольства перед принятием шаха в страну». На следующий день шах имел наглость приехать в Нью-Йорк, а еще через девять дней, в точности, как все и предсказывали, иранские революционеры взяли американцев в заложники.