|
У типа, повернувшего в направлении решения о смирении, мы находим противоположные акценты. Ему Нельзя считать себя выше других или проявлять подобные чувства в своем поведении. Напротив, он склонен подчиняться другим, зависеть от них и ублажать их. Для него наиболее характерно отношение к беспомощности и страданию, диаметрально противоположное отношению захватнического типа. Он весьма далек от ненависти к ним, он взращивает их и невольно раздувает; и, соответственно, если в отношении других к нему есть что-то, напоминающее восхищение им или признание, то это ставит его выше других и заставляет чувствовать себя неловко. Чего он жаждет, так это помощи, защиты, поглощающей любви. Эти характеристики также преобладают в его отношении к себе. В резком контрасте с захватническим типом, он живет с расплывчатым чувством неудачи (в том, чтобы жить, как Надо) и поэтому склонен чувствовать себя виноватым, хуже и ниже других, и даже презренным. Ненависть и презрение к себе, происходящие из этого чувства неудачи, выносятся им вовне пассивно: он считает, что это другие обвиняют или презирают его. И наоборот, он склонен отрицать и устранять все свои чувства захватнического плана, такие как самовозвеличивание, гордость и самонадеянность. На гордость, неважно чем, наложены всесторонние и строгие табу. В результате она не ощущается сознательно; он отрицает ее и отрекается от нее. Он сливается со своим покорным я; он безбилетный бесправный пассажир. В соответствии с этой установкой он склонен также подавлять в себе все, что имеет оттенок честолюбия, мстительности, торжества, поиска выгоды. Короче говоря, он решает свой внутренний конфликт, подавляя все захватнические установки и влечения и давая дорогу склонностям отказывать себе и отказываться от себя. Только в курсе анализа эти конфликтующие со смирением влечения выступают вперед. Тревожное избегание гордости, торжества или превосходства видно во многом. Характерен и прост для наблюдения страх перед выигрышем в игре. Например, пациентка со всеми признаками болезненной зависимости могла иногда блестяще начать партию в теннис или в шахматы. Пока она не отдавала себе отчета о том, что ее позиция сильна, все шло хорошо. Но как только она понимала, что опережает противника, то неожиданно теряла подачу или упускала из виду очевидный ход, сулящий выигрыш. Еще до анализа она вполне понимала, что дело не в том, что она не заботится о выигрыше, а в том, что она не осмеливается выиграть. Но хоть она и сердилась на себя за унизительный страх, процесс шел настолько автоматически, что она была не в силах его остановить. — 175 —
|