|
Такой вывод, однако, поставил Фрейда перед дилеммой: если две силы – Эго-инстинкты и сексуальные инстинкты – практически не отличаются друг от друга, если нет необходимости делать разграничение между ними, напрашивается мысль, что можно заменить их определение единым понятием психической энергии. Но как только мы приравниваем либидо к общей психической энергии, скажем "elan vital" – жизненной силе – и т.п., мы вступаем в область значений, неподвластных конкретному научному определению, против чего, как мы уже упоминали, Фрейд восставал категорически, И тем не менее Фрейду пришлось признать наличие некоего универсального, биологического влечения, присущего всем живым организмам. Этому влечению он дал имя Эрос. Но тут встала другая проблема: какую же роль отдать в этом случае инстинкту агрессии, без сомнения играющему важную роль в жизни любого организма – как животного, так и человеческого? Если рассматривать Эрос как жизнеутверждающий инстинкт или побуждение, то инстинкт агрессии неизбежно предстает как его мощный противник, вносящий в психический и биологический мир ненависть и разрушение. Поскольку невозможно отрицать реальное существование агрессии, Фрейд нашел очень простое решение: он вновь вводит понятие дуализма, которое ранее применялось им в отношении сексуального инстинкта и инстинкта самосохранения, то есть энергии Эго и сексуальной энергии, и создает величественную теорию вечного конфликта между Эросом и Танатосом, инстинктом самосохранения и инстинктом смерти. Но, несмотря на то что он говорит об этих двух силах как о вечных антагонистах, я покажу, что этот антагонизм, абсолютно реальный в психологической и политической жизни человека, не носит фундаментального характера, ибо агрессия сама по себе есть проявление Эроса. Существует ряд условий, при которых Эрос – жизненная сила – должен преодолевать барьеры, возникающие на его пути и несущие угрозу его самосохранению или даже самому его существованию. Без сомнения, агрессивность во многих случаях можно рассматривать как защитный механизм Эроса, она находит свое выражение в труде, в творчестве и служит защите самой жизни в битве за выживание. И в этом направлении, как мы увидим, она отлична от импульса разрушения. Однако и здесь мы вновь видим парадокс, ибо разрушительный импульс сам по себе может быть источником удовлетворения, выражаясь в садизме, удовольствии от причинения вреда или смерти, отказе от всякой экспансивности и веселья; но даже в этом мы находим слияние либидо и импульса разрушения, и, конечно, само по себе странно, что чувственное удовлетворение может при некоторых условиях быть достигнуто через проявление импульса разрушения и даже самоуничтожения. — 22 —
|