Нет сомнений, что культурная среда нашего времени претерпела значительные изменения. Сексуальные табу, тиранически отягощавшие людей, существенно ослабли, кстати, в значительной степени благодаря именно новаторской работе Фрейда. Нынче, напротив, подчеркивается необходимость сексуального удовлетворения, а викторианский пуританизм и ханжество стали предметом всеобщих насмешек. Даже так называемые сексуальные извращения, на которые в прошлом веке смотрели с ужасом как на источник стыда и позора для того, кто имел несчастье испытывать подобные влечения, сегодня не производят уже такого шокирующего впечатления. Детей с раннего возраста просвещают в вопросах секса, гомосексуализма и лесбиянства, и горе тем, кто сохранил предубеждение против таких форм любви и высказывает свое отвращение к ним. Сексуальность во всех ее проявлениях считается столь же нормальной, как существование мужского и женского пола, как равенство всех классов, рас, религий и культур; точно так же, как с различной степенью страстности клеймится стремление к превосходству одних над другими. В демонологии конца XX века сексуальные, расовые и религиозные предрассудки считаются смертным грехом. Можно было бы сказать, что мы достигли поистине психологической утопии и что битва Фрейда, Райха и всей армии психоаналитиков, либертарианцев и гуманистов в полном смысле слова выиграна. Однако же, даже беглого взгляда на поведенческие расстройства, случаи наркомании, насилия, хулиганства и психопатической агрессии, захлестнувшие город, равно как и на столь же многочисленные случаи психозов и неврозов, требующих профессионального лечения, достаточно, чтобы понять, что сексуальное раскрепощение, происшедшее в последние десятилетия, отнюдь не оправдало надежд, которые питали первооткрыватели. Пожалуй, эти движения за сексуальное раскрепощение можно было бы рассматривать как некую идеологическую позицию, часто служащую политическим интересам, весьма мало связанным с глубокими и неизменными пластами нашей психической структуры. Похоже, что старые табу, торможения и комплексы по сути своей остались неизменными. Просто проявления наших психических конфликтов переместились из одной плоскости в другую. Стремление к сексуальному удовлетворению, в прошлые времена по большей части блокированное из-за моральных требований христианской патриархальной культуры и находившее выход через широкий диапазон невротических симптомов, нынче легче находит разрядку, и сексуальные влечения больше не играют преимущественной роли в образовании неврозов. (Даже при том, что сексуальные табу и конфликты ни в коей мере не нашли своего полного решения в наш век вседозволенности.) Но здесь существует определенный парадокс: если новая вседозволенность, без сомнения, в большой мере освободила сексуальность от старых запретов в среде подростков и взрослых, то детская сексуальность все еще находится в плену неразберихи, тревог и табу. Интимная, инстинктивная, эротическая связь между матерью и младенцем во многих отношениях претерпела глубокие нарушения. Всевозможные научные брошюры и учебники, которые современные матери считают необходимым изучать, свидетельствуют скорее о растущей неуверенности матерей, нежели об ощущении спокойствия и уверенности. В то же время мы наблюдаем глубокие изменения в природе Супер-Эго как на индивидуальном уровне, так и на уровне общественной культуры. Немало книг написано по поводу "общества без отца" или "угасания образа отца", равно как о "личностном кризисе", в особенности в среде молодежи. Роль той культуры, которая создает модель, помогающую молодежи формировать свою личность, резко изменилась, сместившись от авторитарной и репрессивной к пустой и бессмысленной в своей вседозволенности. Из-за собственной неуверенности отцы не в состоянии передать своим детям нормы и принципы, необходимые для формирования собственного Эго, с безразличием и беззаботностью откликаясь на их потребности. — 19 —
|