|
– Сколько я отступил! – но всё-таки я жив, но дети мои кончили институты. А библиотекарям спускают тайные списки: уничтожит книги по лженауке генетике! Уничтожить все книги персонально таких-то! Да привыкать ли нам? Да разве сам я с кафедры диамата четверть века назад не объявил теорию относительности – контрреволюционным мракобесием? И я составляю акт, его подписывает мне парторг, спецчасть – и мы суём туда, в печку – генетику! Левую эстетику! Этику! Кибернетику! Арифметику! Он ещё смеялся, сумасшедший ворон!.. – Зато я вырастил семью. И дочь моя, редактор районной газеты, написала такие лирические стихи: Нет, я не хочу отступаться! Прощенья просить не умею. Уж если драться – так драться! Отец? – и его в шею!» Велик А. Солженицын, велик и тем, что очень просто сказал, что путь постижения неправды, утрата совести и есть инструмент превращения человека разумного в существо, не способное внимать земному языку: «– Должен же кто-то думать иначе! Пусть кучка, горсточка – но иначе! А если только так – то среди кого ж тогда жить? Зачем?.. И можно ли!.. – Если десятки лет за десятками лет не разрешать рассказывать то, как оно есть, – непоправимо разблуживаются человеческие мозги, и уже соотечественника понять труднее, чем марсианина». Писатель заканчивает роман такими мыслями: «С. 387. Мир зверей ощущал Олег как-то более понятным, что ли. Более на своём уровне». ПСИХИАТРИЯ БОИТСЯ ПОЦЕЛУЯ ШИЗОФРЕНИИ В романе рассказывается и о том, как совестливому человеку, главному герою, удаётся преодолеть неизлечимую опухоль. Последняя славная мысль Солженицына звучит как вызов: «С. 401. Человек умирает от опухоли – как же может жить страна, проращённая лагерями и ссылками?» Великий мыслитель говорит, что без «инакости» жизнь теряет всякий смысл. Для психиатра неординарность есть указание на шизофреническое развитие личности. А уж оригинальность, склонность к реформаторству едва ли не приговор, отсроченный лишь на время. Не в этом ли причина того, что психиатрия боится самоё себя, а желающие мыслить находят себе другую область медицины? Вот и великий кардиолог писал: «Я забросил психиатрию из-за недостаточной научной точности и кажущегося средневекового догматизма» (Бернард Лоун, кардиолог, лауреат Нобелевской премии. «Утерянное искусство врачевания». – М.: Крон-Пресс, 1998. – 367 с.). Другой высланный из страны советский писатель Виктор Некрасов также доносил нам правду о том, как в изоляции «выпекалась» шизофрения у диссидентов: «Есть люди, друзья, о которых мало сказать скучаю. Им просто плохо. И кое-кому опять-таки из-за дружбы со мной. (И ты, Некрасов, знай, будем твоих друзей сажать!) Славику Глузману впаяли семь лет (чтение, мол, и распространение Самиздата!)…А Лёня Плющ в «психушке» - слишком уж разносторонние были у него интересы и книги не те читал. Плевать, что по убеждениям марксист, не нужны нам такие марксисты. Вот и колют его всякими, якобы, лекарствами, называется лечат, а жена с двумя детьми без работы, а ней с улыбочкой: «Вот вылечим мужа, тогда можете куда угодно ехать…» — 104 —
|