|
Для получения еще более полного и «объемного» изображения интересующих нас событий есть смысл обратиться к работе А.Б. Залкинда, написанной с других идейных позиций [39]. О судьбе А.Б. Залкинда можно узнать из недавно появившихся публикаций [40], [139], [140], а также из его посмертной статьи по поводу своих «педологических извращений» и некролога, опубликованных в [38]. Точка зрения Залкинда для нас значима тем, что в ней выражается мнение непосредственного свидетеля и активного участника описываемых событий. Симпатии Залкинда были, безусловно, на стороне Корнилова и других реформаторов науки, ведь Залкинд сам принадлежал к их числу. И он сделал все возможное при изложении перипетий борьбы, чтобы придать научную и философскую значимость атаке психологов-марксистов на позиции Челпанова. В начале заметки о работе первого психоневрологического съезда А.Б. Залкинд едко комментирует доклад Челпанова и в то же время высоко оценивает доклад Бехтерева. Затем автор переходит к изложению и оценке прозвучавших на съезде марксистских идей в области психологии. Процитируем это место полностью: «С боевым докладом «Марксизм и психология» [так в тексте. – С.Б. ], явившемся, по мнению автора, попыткой марксистской атаки на метафизическую психологию, выступил на съезде К.Н. Корнилов. Заявив, что психология не может существовать без общеидеологических, т.е. философских предпосылок, Корнилов требует от всякого действительно ответственного ученого-психолога определенного философского кредо. Таким единственно научным общефилософским источником докладчик признает марксистскую концепцию диалектического материализма, материалистического монизма, охватывающую не только социологию, но и биологию и всю космологию. Всякий психолог, если он не кустарь, а ученый работник и если он не играет в стратегические прятки, должен твердо и отчетливо признать марксизм своим основным и общим вероисповеданием. Марксизм обязует: быть неумолимым панматериалистом, монистом и активистом (тут уже не «вещи в себе» и не до «делового параллелизма» Челпанова) в понимании мира и жизни. В частности, для психолога обязательно признание приоритета социального, т.е. классового сознания личности над индивидуальным его сознанием (так что аполитичной и психология не может оставаться, как бы этого не хотели «нейтралисты»-соглашатели). Выступавшие по докладу Корнилова не внесли ничего интересного. Челпанов молчал» [39, с. 72]. Это достаточно вольное изложение А.Б. Залкиндом основных идей Корнилова хорошо передает не столько содержание, сколько уровень и общую атмосферу борьбы на съезде. Отсюда нетрудно понять причины молчания Челпанова. Но для нас, пожалуй, наибольший интерес представляет заключительная часть заметки Залкинда, где автор, подводя итоги марксистской дискуссии на съезде, пишет: «Доклад Корнилова на съезде и все прочие выступления по вопросу об идеологической ревизии психологии приходится рассматривать как первичный, зародышевый этап марксистского штурма на последнюю твердыню мистицизма и метафизики. Конечно, нет оснований думать, что бой кончится скоро. Должного вооружения еще и у марксистов в этом вопросе нет. Занятый в боевой свой период социально-экономическими и политическими проблемами, лишь во второй стадии подойдя к общефилософским вопросам, марксизм только сейчас и только, конечно, в пролетарской России, преломляющей его в сегодняшнюю практику, может удосужиться заняться такой частной отраслью, как психология. Материала пока мало, единомыслия среди марксистов пока еще нет. Марксистская психология (если можно так выразиться) лишь начинает робко формироваться – важно, чтобы наши большие общемарксистские теоретики помогли этому сложному процессу» [39, с. 73]. — 108 —
|