|
Конечно, сознание нельзя свести ни к одному из выделенных миров, как нельзя свести ни к одному из его компонентов. В то же время сознание рождается и присутствует во всех этих мирах. Оно может метаться между ними: погружаться в какой-либо из них, инкапсулироваться в нем, менять, переделывать, претворять его и себя самое, подниматься или витать над всеми ними, сравнивать, оценивать, восхищаться, страдать, судить их. Поэтому-то так важно, чтобы все перечисленные миры, включая и мир сознания, были открыты ему. Если же этого нет, то мы называем сознание узким, ограниченным, неразвитым, несовершенным. Вся эта жизнь сознания может разыгрываться на предложенной структуре, когда тот или иной ее компонент приобретает доминирующую роль, что происходит за счет развития других компонентов структуры. Структура может развиваться и более гармонично, что, впрочем, не обязательно влечет за собой ее равновесности. Тем не менее при вовлечении в деятельность сознания всех компонентов оно приобретает бытийный и рефлексивный опыт и соответствующие ему черты. Выделение миров сознания и образующих его компонентов, установление соответствия между мирами и образующими сознания при всей своей полезности все же не дает ответа на вопрос, а что такое сознание. Здесь нужно оговориться, что этот вопрос не совпадает с вопросом о сущности сознания. Последний вообще выходит за рамки психологии. В настоящей статье идет речь не о сущности, а о существовании сознания. Как это ни странно, но для понимания бытия сознания полезно вернуться к классической парадигме "сознание в мире сознания". Если мир сознания нам известен, известны и его образующие, то, может быть, имеет смысл модифицировать эту парадигму следующим образом: "самосознание в мире сознания". Эпицентром сознания и самосознания является сознание собственного Я. Без его включения в жизнь сознания не только остается непонятным, что же такое сознание, но и отсутствует субъект, нуждающийся в ответе на этот вопрос. Можно привести следующую аналогию. Нам известны анатомия, морфология, физиология нашего телесного организма. Но сам организм не может быть сведен ни к одному из своих органов или процессов, которые в нем протекают. Организм как таковой должен определяться в другой системе понятийных координат, поскольку организм есть целое. Допустим, нам известны анатомия, морфология, синтаксис, семантика деятельности духовного организма. Мы знаем, что в нем поселилось сознание, которое, как и организм, является целостным. Значит, для определения того, что же есть сознание, недостаточно указания на организм или деятельности, осуществляющиеся телесным организмом. Необходимо обращение к другой системе координат. Это могут быть координаты типа Я-концепции, или координаты "самопознание личности", или какие-либо другие. В любом случае для облегчения понимания необходима не только объективация структуры сознания, но и персонификация сознания. Последняя представляет собой своего рода форму, вне которой сознание не может существовать. Мало того, как говорил М. К. Мамардашвили, "...так или иначе понимаемое сознание открывает философу возможность его личностной реализации в виде не просто достигнутой суммы знаний, а именно реализованной мысли и способа бытия" [29, с. 3—18]. Нужно надеяться, что сказанное относится не только к философу. Едва ли можно представить себе самореализацию личности, лишенной сознания. Такое встречалось только в советских учебниках по психологии личности. Без персонификации сознание может раствориться или утонуть в собственной структуре, хотя интуитивно ясно, что оно может подниматься над собственной структурой, рефлектировать по поводу нее, освобождаться или разрушать ее, строить или заимствовать новую. Об определенной автономии души (и сознания!?) от телесного организма хорошо писал Н. Гумилев: — 184 —
|