|
Но мысль Выготского заключается в том, что внутренняя речь на любом этапе ее преобразования остается хотя и внутренним, но все же речевым процессом. Это процесс, посредством которого совершается мысль. Значит, мысль предсуществует? Выготский отвечал очень изящно. Он отвечал латинской формулой: «Нет, внутренняя речь есть мысль только in statu nascendi, то есть в момент появления, свершения». В этом заключается трудность мышления, трудность перехода от глобальности к расчленению, то есть как бы к новой жизни: сначала во внутренней речи, а затем и в трансформации, переходе от внутренней речи к внешне выраженной и расчлененной вполне. Образ, к которому апеллировал Выготский, — это образ «облака, изливающегося дождем слов», как он говорил. Из того, что мы видим дождь, не следует, что нет облака. Нечто должно изливаться, и это нечто вовсе не таинственное начало. Существует то, что, опять образно, называется «ветром», то есть движением, которое «гонит облака», порою «изливающиеся» этим «дождем слов». Это мысль, себя осуществляющая. Поэтому с самого начала ложно ставить вопросы о соотношении двух вещей: одна вещь есть мышление, а другая вещь — речь; одна вещь есть мысль, а другая — слово. Это связь, переходы одних процессов в другие. Этот самый переход и есть процесс. Это не очень легко понять в плане формально-логического, метафорического мышления. Мы же здесь имеем дело с какими-то трансформациями, если говорить на языке логики, марксистского системного анализа. Я подчеркиваю первое слово, потому что «системным» анализом теперь называют все, что угодно. Он бывает системно-структурный, он бывает структурный, бывает просто системный. Он восходит к старому неопозитивизму. Он восходит к самому модерновому неопозитивизму. Все смешалось теперь. Надо всех допрашивать: «Вы что имеете в виду?», «Какую системность Вы имеете в виду?» Ведь бывают системы как каркасы: какие-то точки намечаются в пространстве, связываются жесткими физическими вещами, и появляется система. Система жесткая, неподвижная, лишенная движения, лишенная противоречий. А вот система, о которой идет речь здесь, — это движущаяся система! Система не может не иметь внутреннего движения, иначе придется признавать, действительно, божественное начало, духовное начало, чтобы привести в действие. Она должна содержать это движение в себе самой. Так только можно понять развитие. А ведь мы имеем дело с развитием мысли, с развитием речи, с единством этого процесса. А что такое единство? Это что, единство, можно сказать, сигареты и обертки? Можно сказать, единство этой стороны, где написано «Краснопресненские», и той стороны, где написано «Сигареты»? Это единство? Да это просто одна и та же вещь, которую мы рассматриваем отсюда и отсюда. И, соответственно, эта сторона отличается от этой. Они потому и разные, что они объективно соответственно различные. Разве это единство? Подумайте, чему вас учили на философии? Единство — это что? Противоречивое единство, правда? Взаимное проникновение, переходы! Это же драматический процесс! Это процесс прежде всего! Единство производительных сил и производственных отношений — боже ты мой! Какие противоречия, переходы, взаимопереходы, столкновения! Движения! Как только остановили процесс, то все кончилось. Вы ушли с ваших позиций. — 386 —
|