|
55 единственно только потому, что ему к полудню предстоит приготовить лекцию по формальной логике, которой он терпеть не может. Все он готов делать, только бы не это. Повторяю еще раз, объект внимания должен изменяться. Объект зрения с течением времени становится невидим, объект слуха перестает быть слышим, если мы будем неподвижно направлять Рис. 10 на него внимание. Гельмгольц, подвергший самому точному экспериментированию свое внимание в области органов чувств, применяя зрение к объектам, не привлекающим внимания в обыденной жизни, высказывает по этому поводу несколько любопытных замечаний о борьбе двух полей зрения. Так называется явление, наблюдаемое нами, когда мы глядим каждым глазом на отдельный рисунок (например, в двух соседних отделениях стереоскопа); в таком случае мы сознаем то один рисунок, то другой, то части обоих, но почти никогда оба вместе. Гельмгольц говорит по этому поводу: <Я чувствую, что могу направлять внимание произвольно то на одну, то на другую систему линий (рис. 10), и что в таком случае некоторое время только одна эта система сознается мною, между тем как другая совершенно ускользает от моего внимания. Это бывает, например, в том случае, если я попытаюсь сосчитать число линий в той или другой системе. Но крайне трудно бывает шадолго приковать внимание к одной какой-нибудь системе линий, если только мы не ассоциируем предмета нашего внимания с какими-нибудь особенными целями, которые постоянно обновляли бы активность нашего внимания. Так поступаем мы, задаваясь целью сосчитать линии, сравнить их размеры и т. п. Равновесие внимания, мало-мальски продолжительное, ни при каких условиях недостижимо. Внимание, будучи предоставлено самому себе, обнаруживает естественную наклонность переходить от одного нового впечатления к другому; как только его объект теряет свой интерес, не доставляя никаких новых впечатлений, внимание вопреки нашей воле переходит на что-нибудь другое. Если мы хотим сосредоточить наше внимание на определенном объекте, то нам необходимо постоянно открывать в нем все новые и новые стороны, в особенности когда какой-нибудь посторонний импульс отвлекает нас в сторону>. 56 Эти слова Гельмгольца чрезвычайно важны. А раз они вполне применимы ко вниманию в области органов чувств, то еще сболь-шим правом можем мы применить их ко вниманию в области интеллектуального разнообразия. Conditio sine qua non поддержки внимания по отношению к какому-нибудь объекту мысли заключается в постоянном возобновлении его при изменении точки зрения и отношения к объекту внимания. Только при патологических состояниях ума сознанием овладевает неотвязчивая, однообразная idea fixe. Гений и внимание. Теперь мы можем легко видеть, почему так называемое <поддерживаемое> внимание развивается тем быстрее, чем богаче материалами, чем более отличается свежестью и оригинальностью воспринимающий ум. Такие умы пышно расцветают и достигают высокой степени развития. На каждом шагу они Делают все новые и новые выводы, постоянно укрепляя внимание. Интеллект же, бедный знаниями, неподвижный, неоригинальный, едва ли будет в состоянии долго сосредоточивать внимание на одном предмете... Интерес к данному предмету у такого лица ослабевает чрезвычайно быстро. Относительно гениев установилось общее мнение, что они далеко превосходят других людей силой своего произвольного внимания. Можно выразить опасение, не представляет ли у большинства из них эта <сила> чисто пассивное свойство. Б их головах идеи пестрят своим разнообразием; в каждом предмете они умеют находить бесчисленное множество сторон; по целым часам они могут сосредоточиваться на одной мысли. Но их гений делает их внимательными, а не внимание образует из них гениев. Вникнув в сущность дела. мы можем заметить, что они отличаются от простых смертных не столько характером своего внимания, сколько природой тех объектов на которые они поочередно направляются. У гениев объекты внимания образуют связную серию, все части которой объединены между собой известным рациональным принципом. Вот почему мы называем внимание <поддерживаемым>, а объект внимания на протяжении нескольких часов <тем же>. У обыкновенного человека серия объектов внимания бывает большей частью бессвязной, не объединенной общим рациональным принципом, поэтому мы называем его внимание неустойчивым, шатким. Не лишено вероятности, что гений удерживает человека от приобретения привычек произвольного внимания и что среднее умственное дарование представляет почву, где можно всего более ожидать развития добродетелей воли в собственном смысле слова. Представляет ли дар внимания свойство гения, или оно зависит от развития волн, во всяком случае чем дольше человек может удерживать внимание на одном объекте, тем более представляется ему возможность вполне им овладеть. Способность же постоянно направлять в известную сторону рассеивающееся внимание составляет живой нерв в образовании каждого суждения,. характера и воли. У кого нет этой способности, того нельзя на-57 звать <compos sub (...) Воспитание, которое, могло бы совершенствовать эту способность, было бы воспитанием par excellence. Но указать на такой идеал несравненно легче, чем дать практическое руководство к его осуществлению. Относительно внимания общим педагогическим правилом может служить следующее: чем больше интерес в данном занятии ожидает ребенка впереди, тем более будет напряжено его внимание. Поэтому при обучении ребенка нужно руководить его занятиями так, чтобы каждое повое сведение, сообщаемое ребенку, находилось в известной связи с ранее приобретенными знаниями, и, если возможно, вызвать в ребенке любопытство так, чтобы каждое новое сведение, полученное ребенком, служило ответом или хоть частью -ответа на вопрос, еще ранее существовавший в уме ребенка. Физиологические условия внимания. Вот, повидимому, наиболее важные из них: 1) до возникновения внимания к данному объекту необходимо, чтобы соответствующий кортикальный центр был возбужден и центральным путем - идеально, и путем внешнего чувственного раздражения: 2} затем орган чувств должен быть приноровлен к наиболее отчетливому восприятию внешнего впечатления, посредством приспособления соответствующего мышечного аппарата; 3) по всей вероятности, необходим известный приток крови к соответствующему кортикальному центру. Третьего условия я не буду касаться, так как относительно его мы не имеем никаких обстоятельных сведений, и я постулирую его лишь на основании общих аналогий. Первое и второе условия оправдываются экспериментальным путем: начнем ради удобства с рассмотрения второго условия. Приспособление органа чувств. Оно наблюдается не только, когда внимание направлено на внешнее чувственное впечатление, но и в том случае, когда его объектом служит мысль. Что оно налицо, когда мы направляем внимание на внешний объект, это само собой ясно. Глядя на что-нибудь или слушая что-нибудь, мы непроизвольно приспособляем глаза и уши, а также поворачиваем голову и тело; обоняя и пробуя на вкус, мы приспособляем язык, губы и нос к данному предмету; осязая какую-нибудь поверхность, мы соответствующим образом двигаем ося-зающий орган, во всех этих актах, производя непроизвольные мышечные сокращения целесообразного характера, мы задерживаем другие движения, нецелесообразные по отношению к тому результату, который мы имеем в виду: пробуя что-нибудь на вкус, мы зажмуриваем глаза, прислушиваясь, стараемся затаить дыхание, и т. п. В результате получается более или менее массивное органическое чувство напряженности внимания. На это органическое чувство мы смотрим обыкновенно, как на чувство нашей собственной активности, хотя оно возникает в нас при посредстве — 33 —
|