Дети с аутизмом

Вскоре Софи начала ежедневно посещать Центр развития ребенка, где ей делали физиотерапевтические процедуры и где она могла общаться с другими детьми. Все были убеждены в том, что любовь, хорошее питание и стимулирующая обстановка способны вытащить девочку из этой тяжелой ситуации. Но Софи не вознаграждала за эти усилия, ей не нравилось, когда ее обнимали, она отталкивала от себя и Грэга и Марианну и никогда не смотрела на них. Она никогда не плакала ни по какому поводу, даже тогда, когда была мокрой, голодной или когда ей было холодно. Она любила подползать к стене и раскачиваться возле нее вперед-назад, иногда ударяясь об нее головой. Она могла начать раскачиваться и сидя в кроватке. Или встав в кровати на ноги, уставиться на дверь, не произнося ни звука! Марианна и Грэг объясняли это друг другу тем, что Софи предпочитает жить в своем собственном мире. И потребуется много времени, чтобы выманить ее оттуда. Но месяц проходил за месяцем, а этого не происходило, напротив, она все больше и больше отдалялась от них. Софи также начала издавать странные звуки. После целого года молчания она по-прежнему не разговаривала, и ее педиатр стал задумываться над тем, действительно ли депривация является причиной задержки речи и развития социальных навыков девочки иди ее прогрессу мешает какая-то другая причина.

«Вы когда-нибудь слышали слово "аутизм''? — спросил он однажды у Марианны. — Я не утверждаю, что у нее аутизм, но считаю, что мы должны рассмотреть эту возможность. Софи до сих пор не разговаривает и ни с кем не общается».

Марианна практически ничего не знала про аутизм и спросила у врача, может ли он быть следствием того, что девочке пришлось пережить в приюте. Если да, значит, от него можно излечиться? Ведь любовь и забота способны преодолеть любые преграды, не так ли?

Тогда-то меня и попросили посмотреть Софи, чтобы решить что именно — депривация или аутизм — является причиной ее неконтактности и отсутствия у нее социальных навыков. Ответить на этот вопрос было трудно. Сначала нужно было понять, какие поведенческие характеристики можно объяснить тем, что первые три года жизни девочки прошли без надлежащего питания и стимуляции, и какие, если таковые имеются, — аутизмом. Готовясь к встрече я освежил в памяти сведения о ранней депривации и о ее влиянии на развитие ребенка. Оказалось, что в литературе описано несколько интересных и информативных случаев ужасающей депривации в первые годы жизни детей. После того как дети были наконец вызволены из этих тяжелейших условий, у них действительно обнаруживалось немало аутистических характеристик. Нередко у них наблюдалась задержка речи, они практически не контактировали с окружающими и не умели играть, были исключительно замкнутыми. Однако благодаря благоприятной обстановке эти качества, похожие на проявления аутизма, постепенно сходили на нет. Но некоторые из симптомов полностью не исчезали. Речь совершенствовалась, но кое-какие социальные странности оставались. Казалось, социальные и коммуникативные навыки таких детей приближаются к навыкам детей более младшего возраста, что соответствовало общему уровню их развития. Моя задача заключалась в том, чтобы понять, действительно ли задержка развития социальных навыков Софи еще более серьезна, чем задержка ее общего когнитивного развития. Если это так, то придется поспорить с теми, кто считает, что ранняя депривация — единственная причина ее нынешних трудностей. Социальная и пищевая депривация не могут быть причиной такого неравномерного развития, когда одни навыки примерно соответствуют возрасту (например, умение ходить и есть), а другие (такие как социально-коммуникативные) находятся на столь низком уровне.