Методологические основы психологии

В теории познания (гносеологии) по признаку полноты раз­личают две разновидности истины: безусловную, или абсолют­ную, и условную, или относительную. Абсолютная истина — это предельно полное, исчерпывающее, не зависящее ни от чего и ни от кого, а следовательно, и неизменное во времени знание о действительности. Относительная истина — это неполное знание, которое может в дальнейшем процессе познания дополняться и изменяться вплоть до своего опровержения и замены на другое знание. Истинность этого знания обусловлена возможностями субъекта познания и обстоятельствами познавательного процесса. По поводу относительности истины на пути поиска Нильс Бор, сформулировавший один из важнейших научных принципов по­знания — принцип дополнительности (о нем речь впереди), любил говорить следующее: «Противоположность верного утверждения — ложное утверждение. Но противоположностью глубокой истины может оказаться другая глубокая истина» [60, с. 226].

На пути поиска возможно достижение только относитель­ных истин. Поэтому данный путь познания бесконечен в своем устремлении к абсолютной истине, весьма трудоемок и чреват разочарованиями для субъекта. Относительность знаний требует их доказательности, обеспечения их надежности для дальнейшего

использования. Путь веры открывает возможности получения абсолютной истины (с точки зрения познающего субъекта). Зна­ния, присваиваемые субъектом на этом пути, в силу его доверия к источнику этих знаний, субъективно (для него) непререкаемы, а зачастую и самоочевидны. Эти знания не требуют проверки и доказательств, поскольку, по мнению познающего субъекта, ис­ходят из абсолютно надежного источника, чья компетентность вне сомнений (опять же с позиций этого субъекта). Наш опыт — один из подобных авторитетных источников, к которому обращаются наиболее часто.

Классическими образцами реализации указанных путей познания выступают наука как «искатель» истин относительных и религия как «поставщик» истин абсолютных. Совмещение обоих путей присуще нашей житейской практике и, пожалуй, искусству как специфической форме субъективного отражения реальности.

Здесь следует предостеречь читателя от наивного представле­ния, что наука и религия как два возможных пути познания спо­собны к компромиссу. Нет, это принципиально противоположные, даже разноплановые пути, не имеющие точек соприкосновения. Научному поиску присущ «критический рационализм» (термин австро-британского философа и социолога К. Р. Поппера), со­гласно которому «мы не знаем — мы можем только предполагать» |158, с. 606], «никто не обладает и не может обладать знанием окончательной Истины, каждый может ошибаться, но совмест­ными усилиями, прислушиваясь к критическим замечаниям и опираясь на накопленный опыт, мы постепенно к истине при­ближаемся» [159, т. 2, с. 60]. Тогда, пользуясь аналогом термина Поппера, можно говорить, что путь религиозной уверенности отличается «некритическим иррационализмом». Для иллюстра­ции сказанного приведем слова одного из основоположников квантовой физики и автора знаменитого общенаучного принципа познания — «соотношения неопределенностей» Вернера Гейзен-бергa: «Естествознание имеет дело с объективным материальным миром. Оно ставит перед нами задачу сформулировать правильные высказывания об этой объективной действительности и понять сушествующие в ней связи. Религия же имеет дело с миром