Аффективная сфера человека: взгляд сквозь призму детского аутизма

В отсутствии эмоционального контроля четвертого уровня другой человек предстает для него безлично - как аффективная цель, средство удовлетворения потребности или, наоборот как препятствие на пути к цели. Понятно, что на этом фоне могут возникать тенденции к асоциальному поведению.

Как одного из наиболее приятных представителей этого типа можно было бы, как нам кажется, вспомнить сэра Джона Фальстафа, представленного в "Виндзорских проказницах" самим У. Шекспиром. Обжора и неженка, трусливый, ленивый, льстивый и хитрый, паразитирующий ради вкусного куска и сладкого глотка, он все же вызывает у нас симпатию в силу своей неудержимой жажды жизни, способности в полной мере оценить ее дары.

Понятно что в условиях отсутствия эмоционального контроля и уменьшения упорядоченности в удовлетворении потребностей могут очерчиваться устойчивые влечения к телесным удовольствиям - сексуальные, стремление к обжорству. Развитие влечений, как уже отмечалось, создает угрозу нарушения баланса адаптивной функции и аутостимуляции, что может привести к полной потере адаптивной направленности самого второго уровня и распаду системы сознания и поведения. Распад смысловой структуры означает для субъекта невозможность целенаправленной организации поведения и ставит под вопрос его самостоятельное физическое выживание.

Распад смысловой структуры

Угроза осуществляется, если удовольствие от удовлетворения потребности возрастет настолько, что диапазон приемлемого качества расширяется до потери адекватной избирательности. Это проявится во всеядности, патологической неряшливости, полном отсутствии брезгливости, ло не из-за безразличия, как это было характерно для типажа сильного первого уровня, а, наоборот, из-за слишком выраженной чувственности в контактах со средой, слишком сильного напряжения потребности, которая требует немедленного удовлетворения, получения удовольствия любыми подручными средствами. Теперь уже не только потеря чувства меры, но и потеря чувства качества начинает представлять опасность для субъекта.

Грань между реальной адаптацией и аутостимуляцией стирается, и механизмы всех уровней тоже теряют свое приспособительное значение. Уходит хитрость, изворотливость, трусость, исчезает жизнелюбие Фальстафа, его способность к выживанию и приспособлению, использованию в свою пользу любых обстоятельств. Человек становится игрушкой поля, но не поля внешних воздействий, как это было при поломке системы сильным первым уровнем, когда субъект мог просто уйти, растворившись в потоке внешних ощущений, а игрушкой своих собственных влечений, внутреннего напряжения потребностей. И это тоже создает ситуации экстремально опасные и для него самого, и для окружающих его людей.