80 лет одиночества

В-третьих, отождествление нравственности и духовности с религиозностью, которое предельно четко сформулировал бывший Генеральный прокурор В. Устинов, абсолютно не соответствует духу современной культуры и потенциально вовлекает государство в чуждые ему церковные распри.

Сращивание церкви и государства опасно для обеих сторон. Вспомним мудрый советский анекдот:

– Как сделать, чтобы искусство расцвело, а религия захирела?

– Нет ничего проще: отделите искусство от государства и сделайте церковь государственной!

Вхождение церкви во власть может оказаться гораздо более эффективным средством подрыва религии, чем советский государственный атеизм, который подтачивала изнутри его официальность. Обязательное преподавание «православной культуры» неизбежно усилит национально-религиозную рознь. В некоторых местах отождествление этнической принадлежности с религиозной повлечет за собой преследование детей, которые откажутся от этого предмета: раз он неправославный, значит он нерусский, то есть чужой, плохой. А плохое, казенное преподавание этого предмета – даже в дореволюционной школе, когда религиозность была значительно сильнее, он не пользовался особой популярностью, – сделает его объектом насмешек. В общем, деньги церковь получит, зато религия пострадает. Политруки в рясах – не самый удачный проект для XXI века. Россия все-таки не Иран.

Социология личности

Разве жизнь отдельного человека не столь же ценна, как и жизнь целого поколения? Ведь каждый отдельный человек – целый мир, рождающийся и умирающий вместе с ним, под каждым могильным камнем – история целого мира.

Генрих Гейне

Моим центральным научным проектом много лет была теория личности. Этот интерес имел как личные, так и социальные истоки. Уже в ранней юности я понял, точнее – чувствовал, что создан из вещества, которое не растворяется ни в какой среде. Это избавляет от заботы о сохранении своей идентичности, но затрудняет психологическое слияние с другими, растворение в «Мы». Отсюда – теоретический интерес к проблеме «Я», личности или идентичности. В советское время, когда всюду (во всяком случае – на словах) царствовал сплошной коллективизм, это было, мягко говоря, немодно, но именно поэтому – социально значимо.

Как это часто бывает, интерес к проблеме начинается с ее отрицания. Мои первые публикации на эту тему начались самым постыдным образом – заказной статьей о всестороннем развитии личности при социализме в журнале «Коммунист» (1954. № 8), в которой не было ни единого живого слова, сплошной пропагандистский вздор. В то время мне даже не приходило в голову, что систему фраз можно как-то сопоставлять с действительностью. К обоюдному удовольствию обеих, они существовали как бы в разных измерениях.