Практикум по когнитивной терапии

Так продолжалось и дальше. Она отметала любые опроверже­ния, которые могли придумать я и ее доктора. Однажды, когда она неистовствовала по поводу своих страхов умереть от рака, о том, как было бы несправедливо, если бы она им заболела, и как неком­петентна медицина, что не может его обнаружить, я расстроился и нечаянно создал ей диссонанс, произнеся:

«Подумаешь! Вы заболеете раком и умрете. Так или иначе, что такого ужасно страшного в смерти? Не важно, что ты делаешь, как ты защищаешь себя, не важно, как тщательно ты выискиваешь при­знаки, находишь докторов и проходишь обследования, так или ина­че все это напрасно. Потому что поздно или рано, что бы вы ни делали, вы умрете — может быть, и не от рака, а от чего-то еще, но наверняка. И что в этом ужасного? Не думаете ли вы, что Вселенная остановится после вашей смерти? Я ничего не имею в виду, но что делает вас такой бесценной? Думаете ли вы, что Бог рассчитывает на вашу помощь? Думаете, Вселенная без вас перестанет суще­ствовать?»

Кэрол чувствовала, что я не симпатизировал ей, но я выразил свое мнение; она начала задумываться над моими вопросами и своими страхами. Какое-то время она считала, что боится не смер­ти, а мучений при умирании. Она решила, что это неубедительно, когда осознала, что может умереть внезапно и без страданий. Она поняла, что, даже если случится худшее и она будет умирать не­сколько месяцев, ее мучения за эти месяцы не составят в сумме того количества боли, которую она сама себе создавала своими беспокойствами и предвидениями в течение сорока лет. Так почему же Кэрол так боялась смерти? Позднее мы выяснили, что ответ на мой создающий диссонанс вопрос о том, будет ли Вселенная существовать без нее, был ее центральным убеждением. Она больше боялась не акта умирания, а небытия. Мысль о том, что в один прекрасный день она перестанет существовать, была для нее нестерпимой; она не верила в загроб­ный мир, поэтому настоящая жизнь была для нее всем, что она имела. Она боялась, что после смерти лишь несколько человек будут ее оплакивать. Ее семья проронит несколько слезинок, на похороны, возможно, придет много известных людей, чтобы выра­зить свою скорбь, но это все. Совсем скоро только немногие будут думать о ней. Она станет выцветшей фотографией в семейном альбоме, которую лишь некоторые смогут узнать. Через 150 лет о ней не будет помнить никто. Все, кто ее знал, к тому времени давно умрут, и все будет так, как будто она не жила вовсе.

Это и составляло страх Кэрол и придавало странным, парадок­сальным образом ее жизни цель и смысл, так что она боялась ее потерять. Все время, пока она жива, она будет «неистовствовать, бушевать против угасания светила». Оставить свой страх будет по­добно уходу в забвение.