|
Римский слабо вскрикнул и невольно закрылся ладонью, тотчас её отнял и, дрожа, глянул опять и увидел, что никакого лица Внучаты за окном нет, да, вероятно, и не было. Дрожа, стуча зубами, Римский опять вспомнил про валерианку. У него мелькнула мысль тотчас броситься к окну, распахнуть его и проверить, тут ли Внучата, но Римский понял, что ни за что он этого не сделает. Он приподнялся, протянул руку к графину, расплескал воду, хлебнул, потом вытер лоб и понял, что лоб в холодном поту. Тут дверь стала открываться. Римский взялся за сердце, вошёл мужчина, и Римский узнал Внучату. Директор даже отшатнулся и на некоторое время утратил дар речи. Внучата очень удивился. – Что с тобой, Григорий Максимович? – спросил администратор каким-то не своим голосом. Григорий Максимович оправился и произнёс: – Ты меня так испугал… вошёл внезапно… Ну, говори же, где ты пропал? И Римский протянул руку. Но как-то так вышло, что Внучата её не пожал. Администратор развёл руками и воскликнул: – Ну и ну! – Ну, ну, – нетерпеливо воскликнул Римский. – Ну, в ГПУ и был. – Я испугался, уж подумал, не задержали ли тебя. – Зачем меня задерживать, – с достоинством скачал Внучата, – просто выясняли дело. – Ты хоть бы дал знать… Внучата хитро подмигнул и ответил: – Дать знать… сказали – «не стоит», – и продолжал: – Ну-с, выяснили нашего дорогого Степана Богдановича. – Где же он? – В Звенигороде, в больнице, – торжественно сказал Внучата. – Позвольте-е! – возмущённо вскричал Римский и сунул последнюю фотограмму Внучате, но тот даже и читать не стал. – Плюнь и спрячь, – заговорил он, пододвинул кресло и, взяв сложенную афишу, заслонил ею лампу от себя. Римский глянул удивлённо, а Внучата пояснил: «да, глаз болит».Тут Римский всмотрелся и увидел, несмотря на затемнённый свет, что левый глаз у Внучаты запух, а под глазом синяк и что весь администратор выглядит очень плохо. Не то что бел, а даже жёлт, глаза странные, и, что кроме всего прочего, шея администратора завязана чёрным платком. Заметив, что Римский недоуменно глядит на чёрный платок, администратор пояснил с некоторым раздражением: – Да всё из-за сегодняшней кутерьмы. В такси садился, высунулся… дверцей шофёр и прихлопнул, и глаз повредил, и шею, проклятый, изодрал. – Администратор потыкал в платок пальцем и вдруг так раздражился при воспоминании о неловком шофёре, что даже зубы оскалил. Тут что-то стукнуло в голову Римскому, он вздрогнул и подумал, что всё это странно. «Как же я?.. был он в окне? Или не был? Фу, глупости! Не мог, конечно, быть». — 64 —
|