|
– Как же ты свое добро позволяешь каждому обижать? Ну какой ты есть угодник? Какой ты есть человек? Разве ты хозяин своему добру? Ну, говори, хозяин ты или нет? – Хозяин, – говорит Егор. – Врешь! Ты вот в яме тут, а там твоим добром другой владеет… Ведь твое добро-то? – Мое! – Ну, так что ж ты за человек после этого? Твое или нет? – Мое! – И есть ты, стало быть, опосля этого дубина. Хоть ты спасаешься, хоть ты нет… Тут уж и сам Егор сказал: – Мое доброе! И встал с камня. А балагур ему: – Ты душу-то спасай, да и своего не забывай, дурак будешь… Кто свое доброе бросает, тот есть дурак, а не угодник. Я б на твоем месте не так распорядился. По мне как хошь. Сиди тут в яме, сделай милость, ей во сто раз приятнее… да! – С кем она? – спрашивает Егор. – А со вдовым, с мельником… – Со стариком-то? С пьяницей? – Да вот, со стариком. Старик, старик, а должно быть, что посерьезней тебя вышел… ха-ха-ха!.. А ты, брат, ничего – сиди тут в яме-то, сделай одолжение! Выболтал, наболтал и ушел. – А ведь мое доброе-то!.. – говорит Егор первому мужику. – Обыкновенно твое. И с этих пор засело у него в голове «мое». Оно ведь и в самом деле – так точно, – добавил Петр от себя, – только что это надо завсегда помнить, а не забывать… – Мое, мое, мое, – говорит… – И вылез из ямы-то; ну и с этого часу все его спасение так и пошло прахом… Потому в таком деле надо делать дело правильно. Добро мое, так и поступать надо. Тут уж делать нечего, тут одно – топор, либо себе петля. Ну, а Егор-то – нет, не того ума человек. Все норовит «по совести»… Ну и вот что вышло!.. – Я тебе муж! Я тебе глава! – говорит он Авдотье… – Это верно! – Как же ты смеешь против меня? Против закону? – А ты нешто соблюдаешь со мной закон-то? Ты вон душу спасаешь, нешто я тебе мешаю? А нешто имеешь обо мне попечение? Так-то вот скажет, и выходит по совести-то верно; Егор и замолчит, потому правильно. Придет мельник, станут они с Авдотьей угощаться. Опять Егор с разговором: – Что это за человек? – Мой друг приятный… – Как же ты смеешь? – Люблю его… – Да ведь я муж? Ты моя раба? – Я знаю, я твоя раба… а его люблю! И опять верно выходит, ежели, например, по совести… Или нападет на любовника. – Ты как смеешь у меня в доме путать? – Чем я путаю? – Ты мне препятствуешь! Она – жена, она должна с мужем завсегда. – И пущай; когда тебе угодно, тогда она и при тебе. (Хитрая шельма этот мельник!) А ежели тебя дома нету по целым неделям, почему ж так и с людьми не побыть бабе-то? — 334 —
|