|
Хорошо… Вот когда ежели вам будет угодно, пойдем мы с вами посмотреть все эти Егоровы постройки, покажу я вам далеко в лесу одно место. Больше ничего, яма. Глубокая, глубокая ямища и ступеньки каменные вниз… Эту яму выкопал Егор для себя. Хотел уж начисто спасаться, стало быть зарыться тут и богу молиться, а от миру отойти. Эту яму стал он рыть уж по шестому, либо по седьмому году после, стало быть, свадьбы-то. Про жену он уж в эту пору совсем и забывать стал и все в яме больше находился. Вот хорошо. Сидит он так-то однажды в яме, поет молитвы, вдруг голос: – Егор! а Егор! Оглянулся Егор, встрепенулся: думал, его не найдут, потому выбрал самое глухое место, ан над ямой-то стоит один наш мочалкинский мужик. – Что это ты, – говорит наш-то, – в яму сел? Тут и открылось, что Егор-то хотел душу спасать по-настоящему. Похвалил его мужик и говорит: – Стало быть, жену-то совсем покинешь? – Бог с ней совсем! не по мне это дело! – И то ладно, и то правда, – говорит мужик, – и давно пора ее поганой метлой вон из деревни выгнать, чтоб не безобразничала. – Как так? – Да как же? Уж давно твоя баба расхожая, а теперь вон со вдовым с мельником связалась. От этакого дьявола как, говорит, в яму не зарыться. Зарывайся, говорит, Егор, с божьим благословением! За нас грешных похлопочи как-нибудь. А баба твоя, прямо сказать, ничего не стоит. Сидит Егор словно бы каменный, сообразить ничего не может. «Сижу, говорит, сижу в яме, а зачем – неизвестно!» А тут, глядь, еще мужик набрел. – Что вы тут, ребята? Ты что, Егор, куда это залез?.. Аль в медведи поступаешь? ха-ха-ха! – Он душу спасать взялся, чего гогочешь-то? – Душу? Ну это хорошо. За нас – грешных похлопочи… Какую выкопал себе ямищу… Ловко! Право, ловко. Довольно искусно ты, братец мой, закопался. Ну а жену-то возьмешь с собой али нет?.. ха-ха-ха! – Что орешь-то, – говорит первый мужик, – чего горланишь? Человек от всего отказался, до жены ль ему тут? – И то правда… Ничего! Зарывайся, Егорушка, зарывайся, ничего. Зачтется… А жену твою одобряют, хвалят… ха-ха-ха! Право! Ты вот спокою не нашел, а прочие ничего – «ладно», говорят… Тут Егор ровно бы очнулся. – Да верно ли? – Чего верней! – оба сказали. – А ты думал, она тебя ждать будет, покуда ты спасаешься? – говорит балагур-то: – Ну, брат, это повременить надобно… Да!.. Стал было его первый-то мужик останавливать, что нехорошо, мол, об этом разговаривать, подвижника огорчать, а балагур все свое; под конец того заспорили; балагур и говорит: — 333 —
|