|
– Куда? – раздалось с полу… Семен Матвеич нагнулся. – Отец дьякон? – Я. Что, друзья, глаз сомкнуть не могу… – Что так? – Да вы послушайте, что это такое… Издали слышался свирепейший, ожесточенный храп Медникова. – Ведь это как угодно! – говорил дьякон, сердито завертываясь с головой в овчинный тулуп. Улыбаясь потихоньку, Семен Матвеич вытащил из какой-то трещины между бревнами перепелиные дудки и сети, и мы вышли. На топком дворе валялось перевернутое корыто; кучами лежали и похрюкивали от холода маленькие пестрые поросята, стараясь сдвинуть головы в одно место. Под сараем спали овцы, из которых некоторые, заслышав стук двери, подняли головы и заблеяли… Отворив скрипучие ворота, зацеплявшиеся за землю, мы очутились на узенькой тропинке между высокими конопляниками. Тропинка шла к реке, куда прежде всего сбежал Семен Матвеич, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь в верше, которую он поставил вчера. Оказалось, что ничего нет, и опытный в деревенских нравах глаз Семена Матвеича убедил его, что было что-то, но украдено. – Экие храпаидолы, – говорил он, взлезая на берег и направляясь потом в рожь. Начинало светлеть. Над неподвижной, сонной рекой висело какое-то разорванное, жиденькое облачко тумана; вдали шумела вода на плотине у мельницы, звуки мужичьих дудок доносились откуда-то издалека и тотчас же надолго замолкали. Тишина была поразительная: казалось, все спало сладким утренним сном, все, начиная от верхушек леса, от едва мигавших звезд – до последнего колоса ржи, до последней только еще вылезающей на свет божией травки. И когда наши ноги, поминутно врезывавшиеся в рожь, безжалостно валяли и мяли целые полосы ее колосьев, то казалось, что эти спящие колосья точно так же вздрагивали во сне, как вздрагивает ребенок, которому приснилось, что он упал с горы или с моста в воду… Семен Матвеич оживился, он шел бодро, поднимая голову и легко работая ногами. – Экая прелесть! – говорил он, вдыхая полной грудью утренний воздух. – А? ведь это что такое? Благодать!.. Потом вдруг нагибался над черным лоскутом вспаханной земли, присматривался и говорил: – Каково? Гречиха-то? Как поперла!.. У-у-у!.. Посмотрите-ка… От-тлично, то есть просто великолепно… В стороне крикнул перепел. Семен Матвеич замолк, присел и, поднимая палец, тянул: – Цссссс… В то же время ползком пробирался в рожь, осторожно раскинул сетку по верхам колосьев, снял и положил около себя шапку и, стоя на коленях, слегка потрогивал дудку. Перепел шел на свидание. — 357 —
|