|
– Отдохнули бы, Иван Никитич, чай, с дороги-то… Иван Никитич устремил на него упорный взгляд, но дьякон, устояв кое-как под напором этого взгляда, потихоньку пропускал ему руку под локоть и продолжал; – Право! Опять же и время, да и мы-то… Пока дьякон возился, укладывая спать ворчавшего басом Медникова, вся остальная братия собралась на крылечке – посидеть. Ночь была темная, дул ветер, и по небу неслись стаи дождевых туч; по временам кое-где тучи эти разрывались, пропускали в образовавшуюся прогалину клочок светлого пространства и смыкались снова. В избах и постоялых дворах светились еще огоньки, отбрасывая на стекла окон тени ужинавших извозчиков; у ворот постоялых дворов висели фонари с сальными огарками, оттопыриваясь на коротких гвоздях и освещая снизу пучок трепавшегося по ветру ковыля. Баба-дворничиха зачем-то вышла на крыльцо со свечкой; огонек свечи, казалось, только горел яркой звездочкой во тьме, но не светил далеко. Колеса медленно проезжавшей повозки застучали по бревенчатому мостику, перекинутому через шоссейную канаву, и чуть слышно покатились по земляной дороге мимо постоялых дворов. Спустя немного слышался разговор: – Самоварчик-с? Можно… можно… Это сколько угодно… – Нет, самовара не нужно… – Ну, как вам будет угодно… Как угодно-с… А то, ежели в случае чего самовар потребуется, – так это в одну минуту… Потому у нас в трубу произведено… когда угодно… – Нет, самовара не нужно… – Не нужно? Ну, как угодно… Это как вам будет угодно… Конечно… Я к тому говорю, в случае ежели самовар потребуется, например… – Почем овес?.. – Ах, боже мой! Неужто ж мы… Что мы такое? Господи боже… – Почем овес-то? – Да будьте покойны, сделайте милость… Аль мы что-нибудь… Что с других, то и с вас… – С других-то это ты сколько хочешь… С нас-то сколько? – Да будет вам… О господи боже мой… Чай, по времени-то сами знаете… Сами тоже деньги какие платим… Пятьдесят копеичек… – Э-э-э!.. Слышны удары кнута. – Стой! стой!.. Куда же вы?.. Позвольте… – Н-но, идол… э-э-э… Колеса снова стучат по шоссе. Удары кнута повторяются в усиленной степени. – С пятаком за Дунай поехал, – грубо заключает мужеской голос. Дьякон вошел на крыльцо и опустился на лавку. – Ффу, боже мой… Устал. И какой беспокойный этот Медников… даже совершенно утомился… Ей-богу:.. «Послушай да погоди…» – «Спите, говорю. Сделайте ваше такое одолжение…» – «Прости меня…» – «Будьте покойны… Спите… Что такое? в чем?» – «Прости… виноват…» Чудак… — 346 —
|